«Бережно» обошлись не с одним Беляевым. На июньском 1959 года Пленуме отец впрямую обвинил руководителей Новосибирской области «в обмане государства при проведении закупок хлеба». И что же? Провинившихся «наградили» выговорами, кое-кого сняли с работы, но тут же назначили в другие области или республики, некоторых даже без понижения.

«Кадры» тем временем, перестав трепетать перед центральной властью, ведь не сталинские же времена, все меньше обращали на нее внимание. Страх ушел, «партийная сознательность» еще раньше растворилась в бюрократической «соляной кислоте». Для того чтобы система функционировала, следовало предложить что-то взамен.

По мнению отца, вместо сталинской дубинки должна прийти материальная заинтересованность, когда каждый, от колхозника на поле и рабочего у станка до самого высокого руководителя, твердо знает, зачем он работает и что за свою работу получит.

С отцом все привычно соглашались, но дело двигалось медленно, а заинтересованность оказывалась какой-то уродливой. У районных и областных начальников она выражалась в том, чтобы вовремя подхватить «почин» и отчитаться, скажем, о севе, а там хоть трава, то есть кукуруза, не расти. Отец пытался подойти к решению проблемы с разных сторон. Чтобы установить хоть какой-то порядок, договорились определять эффективность сельскохозяйственных предприятий по выходу продукции со ста гектаров пашни. И тут все согласились, и так же быстро приспособились. Нельзя сказать, чтобы эффективность производства не возрастала, она росла и даже весьма заметно, но энтропия росла быстрее. Регионы, один за другим, «заболевали» местничеством, стремились выскользнуть из узды центра, даже руководители помельче, вроде директора строительства в Темиртау, отбились от рук.

Все это сигналы приближающегося системного кризиса. Одолеть его можно, только так выстроив отношения производителя с центром, чтобы самому производителю стало выгодно наводить порядок, бороться с энтропией. Материальная заинтересованность, тут отец совершенно прав, позволяла увязать верха и низы в единое целое, заставить работать всех на себя и одновременно каждого на всех.

Отец отчетливо представлял, чего он хочет добиться, но пока не мог понять как. Он выслушивал советы имевших к нему доступ экономистов, пробовал то одно, то другое, и все без особой пользы. Он постепенно убеждался, что от этих доставшихся ему в наследство от Сталина экономистов толку не добиться. Но других пока не было.

25 декабря 1959 года Пленум принял решение по докладу Полянского. Многочисленные приглашенные, украсив грудь медалью «За трудовую доблесть», разъехались по домам, но участники Пленума задержались на один день. 26 декабря им предстояло обсудить еще один, секретный, вопрос: концепцию национальной безопасности страны, изложенную в записке Хрущева. Отец работал над ней весь этот год, а раздумывал — пять лет, с 1954 года. Теперь он свел воедино выработанные в результате общения с военными и учеными предложения по обеспечению безопасности страны без чрезмерного, опасного для той же национальной безопасности, перенапряжения экономики.

Отец считал, что к 1959 году ситуация в мире серьезно изменилась в нашу пользу. Страна испытала межконтинентальную ракету и в случае нападения США стала способна дать сдачи. Неважно, что королёвская «Семерка», наша первая межконтинентальная ракета, так и не стала боевой, но она подтвердила техническую возможность создания всеразрушающего сверхдальнего оружия. Его спроектируют, и весьма скоро, Янгель, Челомей, Надирадзе, Макееев.[58] Война для американцев могла обернуть совсем не безнаказанным предприятием.

В ракетный век отец считал «неразумным, имея атомные и водородные бомбы, ракеты, в то же время держать большую армию», тем более что «наступать на другие страны, завоевывать их мы не собираемся».

Он предложил пересмотреть структуру Вооруженных сил, сделать упор на стратегическую ракетно- ядерную группировку, а традиционные рода войск — пехоту, артиллерию, танки и даже авиацию существенно сократить. Таким образом, считал он, мы решим главную задачу — предотвратим нападение США на нас, а никакие другие, особенно неядерные страны, сунуться к нам не посмеют.

Его концепция заключалась в следующем: сохраняя в неприкосновенности сложившееся во время Второй мировой войны соотношение между родами войск, мы полагаемся на опыт прошлого, так же, как перед Великой Отечественной войной полагались на опыт Гражданской с ее кавалерийскими атаками и легендарными тачанками, оказавшимися бесполезными в век танков и бронетранспортеров. И теперь в случае ядерного столкновения все эти механизированные и немеханизированные дивизии и корпуса — не более чем пушечное мясо, которое обходится стране неимоверно дорого.

Отец считал, что одновременно с пересмотром приоритетов в построении Вооруженных сил можно без ущерба для безопасности страны сократить численность личного состава еще на полтора миллиона. «Еще» — потому даже после сокращений 1955 и 1956 годов армия оставалась разбухшей, укомплектованной по требованиям пусть и не военного, но предвоенного времени.

Новое сокращение Вооруженных сил отец считал возможным «даже без соглашения о взаимности со стороны других государств», у нас своя голова на плечах.

Он объяснял, что, сокращая армию, уменьшая расходы на оборону, мы на самом деле не снижаем, а повышаем безопасность, ибо эти расходы истощают экономику страны. Уменьшив военные расходы, мы сможем вложить больше средств в производство товаров народного потребления, в строительство жилья, в сельское хозяйство, в улучшение жизни людей и тем самым докажем капиталистам «преимущества нашей системы».

В этом залог нашей победы в холодной войне, считал отец. Напомню, говоря о соревновании с Западом, с США, отец утверждал: «Та общественная система победит в мире, которая предоставит лучшую жизнь людям».

Военачальники придерживались иных взглядов, по их мнению, безопасность страны определялась не экономикой, а превосходством над вооруженными силами противника, превосходством в каждом роде войск отдельно и во всех вместе взятых. Так они считали в 1954 году, не изменилась их позиция и в 1959-м. Со своей, генеральско-адмиральской колокольни, они были правы, но не зря Козьма Прутков утверждал, что «специалист подобен флюсу». По большому счету, не их это дело беспокоиться, кто и как заплатит за всю эту прорву вооружения. Стоит пойти на поводу у генералов, повторял отец, и они страну без штанов оставят. От такой разоренной страны откажутся сами советские люди. Генералам и адмиралам с их оружием некого будет защищать. Нас победят без всякой войны.

В дополнение к сокращению численности традиционных Вооруженных сил отец предложил подумать о будущей структуре их ядра — сухопутных войсках. Ему представлялось, что в новых условиях наиболее рационален территориальный принцип формирования, когда в «полки и дивизии призовут служить граждан без отрыва от производства, москвичи в Московской дивизии, псковичи в Псковской и так далее». Отец и тут исходил из экономики, молодые люди в самом расцвете сил будут не просто обучаться военному ремеслу, но и часть времени работать на производстве, то есть укреплять экономику страны.

Мысль сама по себе не новая, территориальный принцип лежал в основе построения Красной Армии после окончания Гражданской войны. Военнослужащие Национальной гвардии США, имеющей в своем составе даже стратегические бомбардировщики, в мирное время и работают, и служат, а в случае необходимости отправляются «куда родина прикажет», воюют наравне с регулярными войсками.

Но это в Америке, советские военачальники к территориальным войсковым формированиям относились с подозрением: они лишат армию маневренности. Что же, в случае надобности передислоцировать, скажем, Татарский корпус в Магадан придется запрашивать согласие секретаря обкома или председателя совнархоза? Ведь военнослужащие работают на его предприятиях. Отец считал все их сомнения разрешимыми, всякое новое дело уже своей новизной отталкивает людей, привыкших мыслить по отработанным шаблонам. Какой быть армии будущего, отец обсуждал с военными не месяц и не год. За прошедшие пять лет они обговорили множество вариантов, спорили, соглашались и снова спорили. Сейчас пришла пора принимать решение, определиться с этапами военной реформы. На немедленной