рядом с феодальными владениями. С этих пор коммуна была для Запада и для всего человечества одним из самых активных орудий прогресса и свободы. А для коммерческих и промышленных слоев населения она стала структурой, в которую они могли объединиться, чтобы создать свою сильную организацию. Кроме того, благодаря коммуне они могли улучшить условия своей жизни и впервые добиться признания своей ценности и ценности своего труда.

Коммерческие и промышленные слои населения объединились, чтобы завоевать себе свободу. После победы они начали уточнять очертания нового порядка и создавать каждый свои организационные структуры. Теперь их союзы стали законными, но те, кто туда входил, разделились на резко отличавшиеся одна от другой группы согласно своим естественным склонностям. Богатейшие члены союза образовывали патрициат, то есть самую настоящую аристократию, а городские массы одновременно с ними создавали широкую демократию из ремесленных союзов и корпораций, где для вступления требовалась торжественная клятва.

Примерно полтора столетия, а в некоторых случаях и дольше патрициат занимал главное место. Он был разным по составу в разных странах. В Италии и на юге Франции представители низшей знати, то есть рыцари ( milites ), взяли на себя руководство работой по освобождению городов и, пользуясь этим, захватили контроль над муниципальными правительствами в большинстве из них. Эти рыцари имели и сельские поместья, и дворцы крепости на территории города. Такой дворец строился из огромных каменных блоков и был увенчан высокими квадратными башнями. Его украшали площадки и стены с бойницами, пройти через которые можно было только через узкие двери (ворота), запертые железными засовами и цепями. Во Флоренции, Болонье, Милане, Авиньоне и многих других южных городах их гордые башни поднимались до самого неба, символизируя господство патрициев. Таких аристократов было 1500 во Флоренции, 800 в Милане, а Пиза, по преданию, могла гордиться тем, что в ней их было не менее 10 тысяч. Эти знатнейшие горожане, объединенные в военные союзы ( sociйtй d'armi ), интересовались только своими интересами землевладельцев и своей враждой с другими такими же семьями. Они нарушали жизнь коммуны уличными боями, а для трудовых слоев населения были жестокими тиранами. Но в некоторых коммерческих городах, например в Венеции и Генуе, патриции, составившие себе состояние на торговле, правили мудро и проявляли при этом умеренность.

В других городах, по большей части в Кастилии, мелкопоместное дворянство вступало в союз с буржуазией и делило с ней общественное и политическое влияние. В Германии патриции из дворян слились в одно сословие с верхами буржуазии. В Северной Франции и Нидерландах сословие городских патрициев было поглощено другими сословиями или, что случалось чаще, уничтожено, иногда путем межсословных браков, иногда посредством суровых мер против феодалов. Но на большей части Запада понятие «сословие патрициев» означало то же, что «крупная буржуазия», то есть союз крупных предпринимателей, организаторов перевозок, крупнейших промышленных капиталистов, судовладельцев, менял и банкиров, а также богатых городских землевладельцев и рантье. Этот союз, в котором господствовала купеческая и промышленная аристократия, существовал официально, на законных основаниях. Обычно он назывался гильдия или ганза , иногда братство . Уже в начале своего существования такие союзы стали олигархическими. В некоторых английских городах союз знатных горожан едва насчитывал 200 членов, а в Генте в XIII в. объединял глав всего 39 семей. Члены сословия буржуазных патрициев или гильдии знатнейших горожан называли себя большими людьми города ( majores, principes, optimates, proceres ) или достойными людьми ( bons hommes, prud'hommes, honorйs ). С течением времени они образовали настоящие династии, которые назывались lignaiges в Северной Франции и Нидерландах, paraiges в Меце, geschlechter в Германии, honrats в Каталонии. Новичок мог попасть в их число только по праву рождения или если обладал большим состоянием, при условии что не занимался ручным трудом; кроме того, он должен был заплатить несколько крупных вступительных взносов. Гильдии, ганзы и братства не допускали в свои ряды мелких торговцев и никого из ремесленников. Сообщество патрициев было закрытой корпорацией, члены которой были объединены торжественной присягой и общностью интересов. Они строго соблюдали дисциплину под властью выборных администраторов союза, которые назывались «консулами», «купеческими капитанами», провостами, смотрителями или эшевенами . Эти начальники - например, провост продавцов воды в Париже, граф ганзы в Брюгге или shildrag и Ипре - имели помощников - совет старшин, или prud’hommes , которых было двадцать четыре в Париже и от двадцати до двадцати четырех в английских гильдиях. У гильдии был свой штат секретарей и казначеев, писцов, стражников и служащих; свое здание для собраний - ратуша или зал собраний горожан, финансовые ресурсы, состоявшие из пожертвований их членов или из других налогов, казна, бюджет, который позволял ей вносить платежи, гарантируя их общими доходами, собрания, на которых обсуждались ее дела и составлялись ее правила, празднества и банкеты, которые помогали укрепить солидарность ее членов. Она обеспечивала признание своих льгот и экономических и юридических привилегий. Она имела свои суды, а иногда свой герб. Так сообщество патрициев сделало гильдию орудием своей власти.

Буржуа, образовавшие патрициат, так сильно выделявшийся из общей массы горожан, воспользовались своей властью, тесной сплоченностью, природной одаренностью, которую уже проявили, руководя движением за свободу городов, и приобретенным богатством, чтобы присвоить себе исключительное право на управление городской коммуной и экономическое господство в ней. Во многих городах они лишили генеральную ассамблею или парламент, орган власти коммуны, всякой возможности активно действовать и часто устраняли оттуда мелких буржуа и ремесленников. Они захватили контроль над советами, магистратами и судами и всегда имели склонность превращать муниципальные должности в наследственные посты, словно это были феодальные владения. Патриции гордо называли себя «властителями города» и желали превратить эту власть над городским государством в свою собственность, во владение только своей касты. Иногда, как было в Венеции, им удавалось связать судьбу остальных классов с судьбой патрициев. В большинстве городов они плохо приспосабливались к изменяющейся обстановке, но по крайней мере они почти всюду обладали истинным чувством величия и общих интересов муниципального государства. Они энергично отстаивали независимость городов от правителей, феодалов и церкви. Их воодушевлял горячий патриотизм, и они завоевали коммунам высокое место в феодальном мире. Во внешней политике ими руководила твердая решимость обеспечить городу, который они представляли, экономическое превосходство. Часто именно они закладывали основы могущества своего города. Эти патриции обладали глубоким пониманием бесчисленного множества сторон и явлений жизни. Они освободили города от феодальных оков и организовали замечательную систему административных, налоговых и военных учреждений и выборных должностей.

Они умели управлять. Деспотическими мерами они увеличивали количество коммунальных хозяйственных служб, коммерческих и промышленных предприятий, дорог, каналов, доков, торговых рядов, портов, объем работ по обороне и украшению города, число школ, больниц и сиротских приютов. Повсюду они способствовали развитию наук и искусств в городах. Они помогали городским коммунам обогатиться и подготавливали победу светского мировоззрения над церковным. Эти патриции-буржуа были выше феодалов в искусстве управления, но равны им в высокомерии и тирании. Они чувствовали себя замкнутой кастой и так же верили в свою исключительность, были так же горды, так же ревниво оберегали свои ряды от чужаков, как дворянство. Они угнетали трудовые слои населения и втягивали города в рискованные военные предприятия. Слишком часто их политика требовала разорительной роскоши, и тогда они расточали запасы коммуны, давили народ тяжелыми налогами, доводили города до банкротства и своим деспотизмом вызывали революции.

В экономике и в общественной жизни их тирания была еще более невыносимой. За услуги, которые патриции оказывали городу, развивая производство и обмен товаров, они требовали дорогую плату в виде