А son seigneur tot le destine ^[4].

Крестьянин мог оставить себе лишь самое необходимое. Согласно социальным законам того времени, как говорил епископ Адальберт, крестьянин был обязан прежде всего снабжать имущие слои общества «деньгами, едой и одеждой», а другой благочестивый публицист, Этьен де Фужер, был согласен с ним в том, что дело виллана - пахать землю и растить скот ради пользы его господ.

Car chevalier et clerk, sans faille,

Vivent de ce qui travaille ^[5].

Плохие методы обработки земли, грабительские поборы господ, разбой и войны между феодалами, природные бедствия - ящур у скота, наводнения, засухи, неурожай - все беды словно сговорились между собой, чтобы сделать тяжелее жизнь тружеников на Западе. Поскольку крестьяне не умели разумно расходовать свои запасы и поскольку каждый из них был замкнут в границах того поместья, где жил, голод был для Запада едва ли не характерным бедствием. Этот зловещий слуга смерти двигался быстро и опустошал земли, через которые проходил. Во Франции между 970 и 1100 гг. было не меньше шестидесяти голодных лет. В Англии еще сохранились предания об ужасном голоде в 1086 и 1125 гг. Все страны Западной Европы по очереди страдали от этого ужасного бедствия, которое почти поголовно уничтожало население целых округов и возрождало в людях навыки первобытной животной жизни. Кроме того, лишения и отсутствие гигиены увеличивали число эпидемий чумы и проказы. Однако возможность для крестьян жить семьями и благоприятные условия для поселения семей на земле позволяли быстро восполнить урон, и, несмотря на нищету и нужду, население росло, причем так, что его прирост нарушал равновесие между производством и потреблением жизненно необходимой продукции. Но такая плодовитость стала новой бедой для тех стран, где у несчастных жителей не было возможности освоения новых земель и тем самым улучшения своего материального положения.

Нравственное состояние сельских жителей было, возможно, еще хуже. Большинство из них смотрели на свою жизнь с мрачной покорностью. Виллан, вынужденный опираться только на свои силы, в своем одиночестве находил утешение только в своей семье, в деревенской общине и в обрядах и преданиях христианской веры, с которыми крестьяне знакомились в тысячах приходов, созданных по всему Западу. Но в нем так же, как и в его господах, продолжал жить дух прошлого, который не угас от просвещения и наделял западного крестьянина всеми характерными чертами предков - невежеством, суеверием, грубостью в поступках и манерах, жестокостью и склонностью к насилию. Подавляющее большинство вилланов и крепостных имело склонность к низкому обману. Это было печальное наследие предыдущих веков угнетения, к которому феодальный строй только прибавил свое (такое же) наследство. Никто не старался воспитывать низшие слои общества или внушить им чувство человеческого достоинства. Аристократическое общество, презиравшее вилланов, не было настолько мудрым, чтобы обращаться с ними как с людьми и этим сделать их лучше. Несмотря на то что проповедники в своих проповедях и богословы в своих сочинениях иногда цитировали евангельские изречения о том, что все христиане равны перед Богом, сословия, владевшие землей, полагали, что Бог дал им священное право господства над вилланами и крепостными, а потому считали виллана ниже вьючного скота. В XI в. во Франции крепостной стоил 88 су, а лошадь 100. Даже церковь только советовала господину быть милосердным к крепостным, а крепостному - повиноваться приказам господина и уважать его. Но в душах феодальных сеньоров не было доброты и справедливости, за которые крестьяне могли бы их любить. Господин, живший за счет виллана, отвечал ему на это только грубостью и презрением. По словам одного служителя церкви, жившего в то время, для господина было удовольствием топать ногами на крестьянина, кричать на него, издеваться над ним, и этот господин, незнакомый с чувствами беспристрастия и жалости, правил с помощью насилия и устрашения.

Землевладельческие сословия, эти неумелые организаторы труда, распространяли вокруг себя ненависть. Они породили в крестьянах бунтарский дух, который то скрыто, то явно угрожал мощной социально-экономической системе, на которой был основан феодальный строй. Так же, как во времена Каролингов, и по тем же причинам, которые теперь действовали еще сильнее, сельские жители в X и XI вв. не всегда были согласны покорно терпеть навязанную им тяжелую жизнь. Они пытались изменить свое слишком часто невыносимое существование путем бегства или переселения в другое место, о чем явно свидетельствует суровость законов, в которых идет речь о поимке беглых крестьян. Иногда вилланы уходили от господина, чтобы предложить свой труд в качестве поселенцев на невозделанных землях более добрым или более здравомыслящим господам. Иногда им удавалось, скрыв свое общественное положение, устроиться на жительство в поместье другого феодала, и, если им удавалось прожить на новом месте год и один день, их уже нельзя было вернуть назад. Иногда они присоединялись к группам богомольцев, шедших поклониться какой-нибудь святыне, и под этим предлогом искали лучшей жизни в другом месте. Иногда они пополняли собой шайки бродяг, которыми были переполнены дороги, - людей без дома и господина, стоявших вне закона, которые обитали в лесах или в ущельях гор, оберегая свою свободу, скрываясь после грабежей. Порой виллан тайно обдумывал какую-нибудь коварную месть и часто за много лет жестокого обращения мстил одним жестоким поступком - убийством, нападением из засады или отравлением. В литературе, предназначенной для высших сословий, общим местом стал совет остерегаться крепостных. Считалось, что крепостной способен на что угодно. Иногда положение крестьян становилось таким бедственным, что они решались на открытое восстание, и тогда внезапно вспыхивали бунты, похожие на восстания рабов в античную эпоху. Эти жакерии - буйные мятежи людей, потерявших надежду, - чаще всего возникали, видимо, из-за злоупотребления правом мертвой руки, ограничением права пользования общинными землями и произвольным требованием платежей с вилланов. Летописцы той эпохи редко считали эти мятежи достойными упоминания в своих хрониках и отметили только самые крупные - мятежи в Саксонии, Фризии и Голландии, восстания 1095 г. в Нидерландах и Франции и 1008 г. в Бретани и восстание в Нормандии в начале XI в. Именно его через 100 лет обессмертил в своих стихах Вас, который, используя литературный вымысел, вложил в уста восставших крестьян нечто вроде сельской «Марсельезы» - песню, очень энергичную по тону и содержавшую очень смелые требования равенства. На самом же деле крестьянские восстания сопровождались пожарами и резней, восставшие действовали наугад, не имея никакой программы и не объединившись в союз, и это кончалось всегда одинаково - высшие сословия, придя в себя, сразу же со зверской жестокостью и безжалостно подавляли мятеж. Так, в частности, закончилась нормандская жакерия, подавленная зловещим палачом, аристократом Раулем де Фужером. Но сила не могла остановить эти крестьянские волнения, которые, по свидетельству самых проницательных тогдашних наблюдателей, продолжались и в начале XII в. Они были предвестниками великого социально-экономического переворота, который через 200 лет перевернул всю систему труда.

Для стимуляции трудовой активности и прогресса в области труда первым необходимым условием было, чтобы в обществе сформировалась сила, которая имела бы власть, стала опекуном трудящихся масс и могла обеспечить им необходимые защиту и порядок.

Уже в течение 200 лет было видно, что феодальная государственная система не имеет сил, чтобы выполнить это условие. Она была создана под влиянием обстоятельств, для отражения ближайших угроз и давала слишком много воли силе и алчности тысяч мелких местных правителей, у которых не было ни веры в Бога, ни почтения к закону. Несомненно, эта феодальная система внедрила в средневековое общество некоторые прогрессивные принципы. Феодальная цивилизация заменила - в первую очередь во Франции, откуда она распространилась на весь Запад, - прежнее греко-римское понятие всемогущего государства, имеющего абсолютную власть над людьми, новым понятием - принципом политического союза, основанного на свободе и взаимных обязательствах друг перед другом людей, добровольно объединившихся согласно договору. Это возрождало в людях чувство человеческого достоинства и пробуждало энергию каждой отдельной личности, учило их преданности и добровольной дисциплине, укрепляло веру и верность сюзеренов и вассалов друг другу. Под влиянием церкви военное понятие «рыцарь» было преобразовано;