Важным для определения возраста базальта является то обстоятельство, что в одном месте на северной стороне мыса Флоры были найдены поверх базальта растительные окаменелости, принадлежащие к позднейшему периоду юрской эпохи. Неладно только то, что глинистый песчаник с окаменелостями включен очень неправильно и поэтому еще нельзя решительно утверждать, что он лежит на своей первоначальной основе и на том месте, где сначала отложился. Кроме того, это место расположено лишь немного выше (во всяком случае не более чем на 30 м) уровня мощной глинистой формации, залегающей под базальтовой массой. К югу от мыса Флоры я не мог открыть ни следа подобного, содержащего окаменелости, слоя ни на соответствующей высоте, ни в другом месте. Таким образом, нет ничего невозможного в том, что, быть может, эти растительные окаменелости приподняты с их первоначального ложа интрузивными массами.
Как бы там ни было мы, во всяком случае, можем сказать с уверенностью, что Земля Франца-Иосифа в целом представляет собой образование не старше юрского периода; она, следовательно, выражаясь геологически, сравнительно молодого возраста. Эти плоские базальтовые покровы, простирающиеся над всеми островами, местами до одной и той же высоты, по-видимому, говорят нам о том, что здесь некогда была большая сплошная масса суши, которая с течением времени, подверженная действию различных сил, разъедающих сушу, как мороз, влага, снег, ледники и море, была изорвана, изрезана и отчасти исчезла под морской поверхностью; быть может, здесь были и «сбросы», и отдельные части исчезли под водой, причем от них остались лишь отдельные острова и островки, отделенные друг от друга проливами и фьордами.
Отложения, на которых покоится базальт у мыса Флоры, принадлежат, как уже сказано, к юрской системе. Во всю свою толщину, от берега и до высоты 500–600 футов (150–180 м), они состоят из мягкой серо-голубой глины, перемешанной с многочисленными, большей или меньшей величины желваками красно-бурого глинистого песчаника. Здесь много окаменелостей; они находились преимущественно в этих желваках, но встречались также и свободными, в глине. Они состояли главным образом из аммонитов и белемнитов, что является доказательством принадлежности этих отложений приблизительно к той части юрского периода, к какой принадлежит так называемая оксфордская глина. Доктор Помпецкий, который изучает теперь эти окаменелости, определил, что эти отложения принадлежат к ламбертовой зоне русской юры. Эта находка очень интересна, так как показывает нам, что большое море, простиравшееся в позднейшую часть юрского периода над значительными частями Европы, всей Россией и Сибирью, над Аляской, Американским арктическим архипелагом и восточным берегом Гренландии и доходившее до Индии и Абиссинии, простиралось также и на север вплоть до Земли Франца-Иосифа и Шпицбергена. Это было наибольшее отступание (трансгрессия) моря с мезозойской эпохи вплоть до наших дней, и везде это море оставило после себя мощные отложения, которые тут, на севере, были предохранены от выветривания покровом базальтов.[404]
Выдающейся чертой геологии Земли Франца-Иосифа является ее ледниковый покров. Если вы бросите взгляд на геологическую карту, где бурой краской обозначены места, не покрытые ледниками, вы увидите, как ничтожно малы эти обнаженные места сравнительно с обширными снеговыми и ледяными массами.
Ледники этих островов отличаются от большинства наиболее значительных ледников северного полушария, до сих пор нам известных, тем, что, насколько мы заметили, они не образуют типичных языков, впадающих в узкие, резко ограниченные фьорды, какие мы находим в Гренландии, а также в меньшем масштабе на Шпицбергене и Новой Земле. Большинство ледников Земли Франца-Иосифа покрывают эту землю куполообразными щитами, ниспадающими по большей части равномерными склонами во все стороны к морю. Они не позволяют долинам и неровностям лежащих под ними гор раздроблять себя на узкие, ограниченные языки льда, погребая под собой всю землю целиком до такой степени, что под куполообразной поверхностью ледника нельзя или почти нельзя различить первоначальной формы земли.[405]
Эта черта особенно явственно и типически развита на первых замеченных нами маленьких островках (на Белой Земле); но мы находили ее в большей или меньшей степени и на всех других островах.
Причина этой особенности лежит, вероятно, в том, что базальтовые острова Земли Франца-Иосифа гораздо менее неровны, чем горы других названных выше мест. Кроме того, снеговая линия проходит здесь гораздо ниже, а вышележащие массы ледникового покрова имеют на этих маленьких островах слишком большую мощность по сравнению с землей, на которой они покоятся. Вследствие этого здешние ледники более других известных ледников Северного полушария (за исключением, быть может, ледников Северо- Восточной Земли) походят на антарктический материковый лед. Эти острова, например Белая Земля, представляют в малом виде такие же, очевидно, условия, какими отличается антарктический континент. Вместо ограниченных ледяных языков, посредством которых вытекает наружу внутренняя масса ледника в других полярных странах, здесь сам ледниковый покров, так сказать, целиком равномерно погружается в море со всех сторон острова. Вследствие этого и образование здешних ледяных гор имеет меньше сходства с гренландскими и более походит на антарктические, если только уменьшить мысленно последние до такого малого масштаба.
Айсберг на севере Земли Франца-Иосифа
Ледники, доходящие до моря, имеют тут крайне медленное движение в сравнении с языками гренландских ледников и относительно ровную поверхность; здесь образуются обширные плоские ледяные горы или плавучие ледниковые поля, которые, правда, невысоки – виденные нами поля такого рода не возвышались более чем на 5–6 м над поверхностью моря, – но которые имеют большое сходство с плоскими, ровными антарктическими ледяными горами и не похожи на горы, выходящие из гренландских фьордов. Говорили прежде, будто на Земле Франца-Иосифа были найдены ледяные горы значительной величины, что даже считалось доказательством существования здесь большой сплошной массы суши, но это не подтверждается нашими наблюдениями. Самая высокая из виденных нами ледяных гор возвышалась, по нашему определению, самое большее на 60 футов (18,3 м), да и то вместе с остроконечной вершиной; другие же виденные нами ледяные горы все значительно меньше.
Ближайшим следствием этой склонности ледников растекаться по сравнительно ровным базальтовым островкам, не развивая вовсе типических ледниковых языков, является то, что вдоль берегов острова замечается меньше следов действия ледников, чем можно a priori ожидать в столь обильной ледниками стране.
Ни в одном месте не нашли мы сколько-нибудь значительной морены; самая большая была замечена на острове Хоуэна, если только действительно это была морена. Лишь в нескольких местах, как, например, у мыса Рихтгофена, мы находили по краям ледников небольшие морены. По берегам рассеяно было немало большей или меньшей величины глыб, но ни про одну из них нельзя было уверенно сказать, что она принесена сюда ледником: громадное большинство их упало с вершины гор. Нигде не замечали мы, чтобы горные склоны были сглажены или исчерчены ледниковыми шрамами; впрочем, зависит это, может быть, оттого, что в этом суровом климате базальт легко выветривается. Вообще на форму и вид большинства здешних гор и горных утесов, которые местами вдоль берегов выступают из-под ледникового покрова, выветривание оказывало более решительное влияние, чем действие ледников. Они все, как одна, ниспадают крутыми стремнинами в виде сильно разрушенных и рассеченных стен с лежащими под ними огромными кучами упавших камней, а в самом низу часто замечаются одна или несколько береговых линий, или террас.
Во многих местах вдоль береговой линии островов мы находили эти следы прежнего стояния воды, которые указывают на изменение уровня моря в сравнительно позднейшее время. Наличие террас бросилось нам в глаза уже осенью 1895 г., едва мы подошли к Земле Франца-Иосифа. Так, на острове Торупа имеются две очень явственные береговые террасы на различной высоте над нынешним берегом. Зиму мы тоже прожили на береговой террасе, возвышающейся приблизительно на 20 футов над морем; но возле нашего зимовья было еще несколько других террас, из которых выдавались в особенности две; верхняя возвышалась приблизительно на 50 футов над водой. На острове Нордбрука я имел случай точнее измерить высоты береговых террас. Я уже упоминал выше, что станция Джексона расположена была на террасе, или береговой линии, высотою от 40 до 50 футов, но и над нею и под нею было еще несколько других. Так, я нашел, что хижина Лей-Смита, который зимовал тоже на этом мысу, помещается на нижней береговой линии, возвышающейся над водой на 17 футов. В других местах я обнаружил одну террасу, имевшую до 80 футов высоты; это была самая высокая из виденных мною.
Во многих местах возле мыса Флоры Джексон нашел скелеты китов. Мною найден был еще другой
