оживленно, и будь каяки в исправности, чтобы идти на веслах, мы здесь, наверное, чем-нибудь да поживились бы. Но вообще нужды в этом пока нет: припасы у нас есть, и лучше использовать время для того, чтобы продвинуться вперед.

Только для собак, пожалуй, неплохо было бы раздобыть какого-нибудь крупного зверя, чтобы избавиться от необходимости убить еще нескольких собак, прежде чем окончится наше путешествие по льду и мы по-настоящему сядем в каяки. Вчера пришлось убить Гремучую Змею. Из нее вышло 25 порций; шести оставшимся собакам этого хватит на четыре дня. Убой собак стал теперь целиком специальностью Йохансена. Он достиг такого совершенства, что приканчивает животное сразу, одним ударом моего длинного финского ножа; пес не успевает даже пикнуть. Затем с помощью ножа и небольшого топорика он в течение нескольких минут разрубает тушу на куски. Собаки стали непривередливы, и после их трапезы остаются лишь клоки шерсти, разбросанные по льду, несколько костей, да, пожалуй, еще начисто обглоданный череп.

Собаки изголодались. Позавчера Лисичка (Лиллеревен) сожрала свою обувь и кусок оленьей шкуры, служившей ей подстилкой, и обглодала лыжи Йохансена, брошенные им на льду. Покойная Квик съела парусиновую упряжь, и не лишено вероятия, что теперь и в других наших собаках путешествуют лоскутья парусины.

Я только что вычислил долготу нашего места по произведенному вчера теодолитному наблюдению и получил 61° 16 восточной. Широта наша 82°17,8 . Понять не могу, почему все еще не видно земли. Единственное возможное объяснение – это что мы находимся значительно восточнее, нежели предполагаем, и что земля восточнее пролива Роулинсона[280]заворачивает к югу. Во всяком случае теперь мы не можем быть далеко от нее. Как раз в эту минуту над нами пролетела птица, которую Йохансен, стоящий возле палатки, признал за морского кулика».

«Четверг, 6 июня. По-прежнему на том же месте. До боли хочется поскорее двинуться вперед, посмотреть, как теперь пойдет дело, и разрешить, наконец, загадку, которая не перестает тревожить нас. Что за удовольствие снова пуститься, наконец, в путь с исправными каяками и затем поплыть на них по открытой воде! Как изменится тогда наша жизнь. Подумать только – навсегда избавиться от этого льда, от этих полыней, от этой мучительной возни с нартами и бесконечных неприятностей с собаками. Плыть налегке одному в пляшущем по волнам легком суденышке!.. Я в восторге при одной мысли об этом. Быть может, нам предстоит еще трудная борьба, пока мы достигнем этого, еще много тяжелых минут; но когда-нибудь ведь наступит же это, а тогда – да, тогда жизнь опять станет жизнью.

Починка каяков

Рисунок

Вчера, наконец, закончили ремонт обоих остовов. На дно поставлены плетенки из бамбука для провианта, они предохранят продовольствие даже в случае небольшой течи. Остается только еще раз тщательно осмотреть остовы, проверить солидность связей, укрепить еще те, которые в этом нуждаются, и натянуть на каяки покрышки. Завтра вечером, надеюсь, сможем тронуться в путь. Почти весь запас крученых бечевок ушел на ремонт. Из пяти мотков остался один, да и тот неполный. Его необходимо сохранить на случай, если придется ловить рыбу.

Запасы понемножку истощаются. Вчера взвесил масло; его осталось 2,3 кг. Если считать по 50 г на человека в день, его хватит на двадцать три дня. Но к тому времени подвинемся же мы несколько вперед. Сегодня я впервые отметил температуру выше нуля: утром было +0,2 °C. Снег совсем мокрый, из торосов каплет вода. Теперь скоро на льдинах появится вода. Ночью прошел настоящий дождь, но он быстро отшумел. Началось с мелких моросящих брызг, потом стали падать крупные, тяжелые капли, и мы поспешили укрыться в палатку, чтобы не промокнуть. Но какая радость: шел дождь. Дождь!.. Мы сидели в палатке, прислушиваясь, как он барабанил по стенкам, и всем своим существом ощущали лето. Если после такого дождя вновь подморозит, будет отличный санный путь. Но если оттепель затянется, то надо сознаться, великолепный суп образуется между всеми этими ледяными хребтами и торосами; тогда желательно только одно – чтобы дождь начисто смыл снег и мы смогли бы идти по голому льду, иначе мы недалеко уедем вперед – на первых порах.

Ну, да будь, что будет, все-таки поедем вперед, и, как уже сказано, немного пройдет времени, пока наступит перемена – земля или вода, что-нибудь да будет».

«Суббота, 8 июня. Вчера, наконец, каяки были окончательно готовы, и мы могли их испытать. Зато и работали мы с вечера третьего дня до вчерашнего вечера без перерыва. Удивительно, как мы выдерживаем эти долгие рабочие дни. Будь это дома, мы бы давно устали и проголодались, а здесь как будто так и надо, чтобы от одной еды до другой проходили десятки часов напряженной работы. Но аппетит у нас первоклассный, и сон тоже не хуже, что, по-моему, отнюдь не указывает на общую слабость или склонность к заболеванию цингой. Насколько я могу судить, мы сейчас сильны и здоровы, как никогда раньше. Испытывая каяки в небольшой полынье, обнаружили, что оба протекают в швах, а в некоторых местах (в результате тяжелых аварий во время путешествия на санях) воду пропускает парусина. Надеюсь, когда парусина в воде разбухнет, течь прекратится. Конечно, неприятно будет переправляться через полыньи в каяках, пропускающих воду, – пожитки легко промочить, но со временем и это уладится.

Итак, сегодня, после недельной стоянки на одном месте, трогаемся в путь. Вчера начался юго- восточный ветер, сегодня он посвежел, и довольно значительно, судя по его свисту и вою над торосом. Я лежал сегодня все утро, прислушиваясь к ветру, и мне чудился шум недалекого прибоя. Между прочим, вчера все полыньи вокруг закрылись, и чистой воды почти не видно. Думается, что причиной этому ветер, ну, если он смыкает для нас полыньи, то пусть его дует! На поверхности льда образовался наст[281], и путь – лучше не надо. Будем надеяться, что дорога будет довольно ровной и все пойдет хорошо.

Вчера Йохансен убил еще одну белую чайку, и на обед в первый раз было свежее мясо (две чайки). Оно показалось вкусным, но все же не так, как можно было ожидать после того, что в течение нескольких месяцев не пробовали свежего мяса. Это доказывает, насколько хороша наша обычная пища. Взвесил вчера запас хлеба: осталось еще около 12 кг обыкновенного белого хлеба и 7–8 кг алейронатного; этого хватит на тридцать пять – сорок дней. Как далеко уйдем за это время, знают одни боги, но часть пути, наверное, пройдем».

«Воскресенье, 9 июня. Итак, вчера мы, наконец, храбро покинули стоянку. Несмотря на погоду – с востока сильно мело и погода вообще была самая отвратительная, – мы оба радовались, что можем возобновить поход. Много времени ушло на то, чтобы из мешков с продовольствием, спальных мешков и шерстяных одеял устроить подстилки под каяки и погрузить все это на нарты. Все же в конце концов тронулись. Мы без затруднений покинули льдину, на которой прожили так долго, не пришлось даже прибегнуть к каякам, которые специально для этой цели чинились в течение недели. Ветер сдвинул края полыней. Перед нами лежала гладкая равнина, и мы отлично шли вперед, несмотря на отвратительный путь. Нарты прилипали к свежевыпавшему снегу, и стоило только остановиться, как они уже не могли сдвинуться с места, словно пригвожденные. О лыжах нечего и говорить. В ста шагах ничего уже не было видно, а с того бока, откуда дул ветер, одежда промокала насквозь до костей из-за тающего снега. Но все- таки восхитительно было уже одно то, что мы скользим по льду вперед, вперед к цели. Встретили несколько полыней и переправились через них не без трудностей, – по ним расходилась вдоль и поперек сеть трещин и торосистых гряд. Некоторые полыньи были очень широки и заполнены ледяной кашей, что не позволило пустить в ход каяки. Местами эта каша была так густа, что мы переходили по ней. И все же беспрестанно приходилось делать обходы и возвращаться обратно, чтобы найти подходящее место для переправы. Тот, кто оставался ждать с собаками в одиночестве, успевал промокнуть и продрогнуть, пронизываемый ветром и мокрым снегом, и время ожидания тянулось для него нескончаемо. Когда я пропадал надолго, Йохансену приходило на ум, что я провалился в полынью или погиб. Какие только странные мысли не приходят в голову, когда человек сидит один вот так на каяке и ждет другого среди полной тишины, вглядываясь в пустую даль. Истомленный ожиданием, Йохансен карабкался на ближайший самый высокий торос, чтобы оттуда беспокойным взглядом обшаривать льды. И только когда далеко-далеко на белой равнине открывалось, наконец, движущееся черное пятнышко, он с облегчением переводил дух. Вчера, дожидаясь меня таким образом, он вдруг заметил, что края льдин в полынье тихо колышутся, словно от легкой зыби. Неужели открытая вода близко? Неужели сюда доходит морская зыбь? Как охотно готовы мы были верить

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату