конечно, у них была зелень для салатов. Только подумай, какой превосходный салат можно приготовить из нежных побегов молодого боярышника (в детстве мы называли его бутерброд с сыром) со щавелем и одуванчиками, а если еще приправить его тимьяном и диким чесноком! Не забывай — Хомили всегда хорошо готовила. Недаром же они жили под кухней.

— Но их со всех сторон подстерегала опасность, — не сдавалась Кейт, — все эти ласки, и вороны, и горностаи, и все прочие твари.

— Верно, — согласилась миссис Мей. — Им грозила опасность. Так же, как и всем нам. У них, по крайней мере, не было войн. А ты подумай о первых колонистах в Америке! Или о крестьянах, которые живут посреди саванны в Африке, где вокруг рыщут дикие звери, или о тех, что живут в джунглях Индии! Они понемногу знакомятся с повадками зверей. Даже кролик знает, когда лиса охотится, а когда нет; он может пробежать у нее под носом, если она сытно поела и нежится на солнце. Все дети Хендрири были мальчики, они должны были научиться охотиться, чтобы добывать пищу, научиться защищать себя. Я не думаю, чтобы Арриэтта или Хомили уходили далеко от дома.

— Арриэтта уходила, — сказала Кейт.

— Да, — согласилась, смеясь, миссис Мей. — Арриэтта, пожалуй, уходила.

— Значит, у них было мясо? — сказала Кейт.

— Да, иногда. Но добывайки — не убивайки. Я думаю, — сказала миссис Мей, — что если горностай, скажем, убивал куропатку, они могли добыть ее ногу или крыло.

— А если лиса убивала кролика, они добывали его мех?

— Да, на одеяла и шубы.

— А какие на вкус ягоды боярышника, если их очистить от кожуры и испечь? — с блестящими от возбуждения глазами спросила Кейт. — Как печеный картофель?

— Возможно, — ответила миссис Мей.

— Но они не могли готовить в барсучьей норе. Я полагаю, они разводили костер. А как зимой? Что они делали, чтобы не замерзнуть?

— Знаешь, что я думаю? — сказала миссис Мей; она отложила работу и немного наклонилась вперед. — Я думаю, они вовсе и не жили в барсучьей норе. Я думаю, они использовали ее, со всеми переходами и кладовыми, как огромный холл-лабиринт. Никто, кроме них, не знал, как пройти по всем галереям и переходам к их настоящему дому. Добывайки любят длинные коридоры и ворота, и они любят жить далеко от парадных дверей.

— Где же тогда они жили?

— Мне пришло в голову: а не могли они использовать газопровод? — сказала миссис Мей.

— Да-да! — вскричала Кейт. — Я вижу, что вы имеете в виду.

— Земля там мягкая, песчаная. Я думаю, они прошли через всю барсучью нору и вырыли большой круглый зал на одном уровне с газопроводом, а вокруг зала сделали маленькие комнатки, как каютки. И я думаю, — продолжала миссис Мей, — что они проделали в трубе три маленькие дырочки. Одну совсем малюсенькую, такую, что и не увидишь; и газ, который оттуда шел, всегда горел. А две другие, побольше, с затычками; когда они хотели их зажечь, они вынимали затычки. Большие «горелки» зажигались от маленькой. Вот тебе и освещение, и огонь для готовки.

— Но додумались ли они до этого?

— Додумались. Они умные, — успокоила ее миссис Мей, — слишком умные, чтобы жить рядом с газопроводом и не добыть немного газа. Не забывай, кто они.

— Но им был нужен вентилятор.

— О, — сказала быстро миссис Мей, — у них и был вентилятор.

— Откуда вы знаете? — спросила Кейт.

— Потому что однажды, когда я там была, мне почудился запах тушеного мяса.

— Ах! — взволнованно вскричала Кейт и, забравшись коленями на табурет, перегнулась к миссис Мей. — Значит, вы все-таки там были? Вот откуда вы все это знаете. Вы их тоже видели!

— Нет, нет, — сказала миссис Мей, немного отодвигаясь. — Я их никогда не видела. Ни разу!

— Но вы там были? Вы что-то знаете! Вижу, что знаете.

— Да, я там была, — миссис Мей посмотрела прямо в горящие нетерпением глаза Кейт; казалось, она была в нерешительности, чуть ли не чувствовала себя виноватой. — Хорошо, — согласилась она наконец, — я тебе расскажу, но я ни за что не ручаюсь. Я приехала туда как раз перед тем, как тетю Софи забрали в больницу. Я знала, что дом продадут, поэтому я… — Миссис Мей опять заколебалась, затем продолжала смущенно: — Я вынула всю мебель из кукольного дома, положила в наволочку и отнесла туда. И на свои карманные деньги купила кое-что… чай и кофейные зерна… и соль, и перец, и гвоздику, и большой пакет сахара. И взяла целый ворох шелковых лоскутков, которые остались, когда мы шили лоскутное одеяло. И немного рыбьих косточек на иголки. Я положила туда крошечный наперсток, который был в моем куске рождественского пирога, и целый набор щипчиков и тарелочек из цветной фольги, которые были в коробке из-под шоколадных конфет…

— Но вы их ни разу не видели?

— Нет. Ни разу. Я просидела несколько часов на склоне под живой изгородью из боярышника. Мне очень нравился этот склон: отовсюду торчали перекрученные корни, в песке были ямки, там росли лесная фиалка, и первоцвет, и ранняя смолка. С самого верха склона было видно на много миль кругом: и поля, и леса, и долины, и извилистые проселочные дороги, трубы большого дома.

— Может быть, вы сидели не там, где надо.

— Не думаю. Сидя так в траве, глядя на жуков и муравьев, я нашла желудь; он был гладкий и сухой, сбоку у него была пробуравлена дырочка, а самая верхушка срезана…

— Чайник! — воскликнула Кейт.

— Думаю, что да. Я все кругом обыскала, но носика из перышка так и не нашла. Тогда я принялась звать их, я кричала во все норки и дыры… как раньше брат. Но мне никто не ответил. А когда я пришла туда на следующий день, наволочка исчезла.

— И все, что в ней, тоже?

— Да. То, что в ней, тоже. Я обшарила все вокруг — вдруг увижу шелковый лоскут или зернышко кофе. Но нет, я не нашла ничего. Конечно, там мог кто-нибудь проходить и унести наволочку со всем содержимым. Вот в тот день, — сказала миссис Мей, улыбаясь, — я и почуяла запах тушеного мяса.

— А на который день, — спросила Кейт, — вы нашли дневник Арриэтты?

Миссис Мей вновь положила шитье.

— Кейт, — начала она удивленно, затем нерешительно улыбнулась. — Почему ты это спрашиваешь? — Щеки ее порозовели.

— Я догадалась, — сказала Кейт. — Я знала, что есть что-то… что-то, чего вы не хотите мне говорить. Например, что вы прочитали чужой дневник.

— Не дневник, — сказала миссис Мей поспешно, но щеки ее покраснели еще пуще прежнего. — Я нашла книжечку под названием «Памятные заметки», ту, с пустыми страницами. Там Арриэтта про все это и написала. И я не тогда ее нашла, а через три недели… накануне того дня, когда я насовсем уехала оттуда.

Несколько минут Кейт сидела молча, во все глаза глядя на миссис Мей. Наконец она протяжно вздохнула.

— Но это же все доказывает, — сказала она. — Подземный зал и все остальное.

— Не совсем, — сказала миссис Мей.

— Почему? — спросила Кейт.

— Арриэтта писала букву «е» как маленький месяц с черточкой посредине.

— Ну и что из того? — спросила Кейт.

Миссис Мей рассмеялась и снова взялась за шитье.

— Мой брат тоже так писал эту букву, — сказала она.