Первыми хорошими новостями были известия о рекордном стечении народа не только в больших городах, но также в сельских общинах штата, традиционно поддерживающих консервативных республиканцев. Вскоре потекли сообщения из Буффало, Олбани, Ютики, Сиракуз — негры голосовали все, как один.

В Лоуренсе они выстраивались в очередь на заре.

Первые намеки появились рано утром. В одном надежном республиканском графстве местный председатель и издатель одной из лучших местных ежедневных газет выступил с редакторской статьей на первой странице, призывая своих читателей голосовать за Келли, которого, как он сказал, он видит не просто политиком, но и совестью нашего времени.

Букмекеры ставили на Келли, но Джентайл по-прежнему многим нравился. Один серьезный вопрос не покидал нас. Если Келли победит, пройдет ли он с трудом, как неизвестный доселе новичок, который с помощью средств телевидения и драматических событий захватил воображение публики, или же он победит с большим преимуществом?

За последнюю неделю я провел трехчасовой опрос, взятый у тысячи различных избирателей по всему штату — политические лидеры, деятели профсоюза, редакторы газет, бизнесмены — которым задавались вопросы в попытке определить, достучались ли мы до самого важного избирателя, того, что еще не объявил о своем решении; какой эффект имеет Келли на домохозяек; является ли выборы борьбой личностей или проблем; и, наконец, как смотрится общественный имидж Келли относительно имиджа Джентайла.

Вскоре после полудня со своими отчетами прибыли Фрэнк Шиа и Дайк Шорт. Были розданы копии, и все мы уселись, чтобы подвести итоги.

Оказалось, мы взяли в плен воображение нерешительных избирателей не только в больших городах, но и в сельской зоне, где все явно приклеились к телевизорам.

Успех Келли среди домохозяек был впечатляющим, не было никаких сомнений, что он завоевал их независимо от того, были ли они либералами, консерваторами, демократами или даже республиканцами.

Проблемы, как выяснили опросы, не были сердцем выборов, за исключением, может быть, избирателей от меньшинств; выборы были состязанием между двумя привлекательными личностями, которые были центром недавних драматических событий. Все это несколько раз подчеркивалось командами, осуществлявшими опрос, которые передавали, что им было трудно получить от избирателей ответ на вопрос, какие обсуждались проблемы.

Суть опросов показывала, как избиратели видели имидж Келли и Джентайла.

Превалирующим в имидже Келли был мальчишеский облик человека, намеревающегося вычислить общественные офисы от коррупции, помочь нуждающимся и угнетенным, и серьезно желающего использовать свой талант и унаследованное состояние на службу общественных интересов. Он рассматривался как независимый, не принадлежащий к обычному ряду кандидат с множеством хороших идей и искренностью, которая больше нравится людям, чем притворство.

Опрос показал, что главным в общественным имидже Джентайла было то, что он выступал как выдающийся общественный деятель, который много сделал для своей страны и который, возможно, был опытнее, чем Келли. Тем не менее, в сознании избирателей он ассоциировался, как передавали наши команды, с теми символами и периодом, который давно стал историей для многих молодых избирателей.

У нас были твердые данные о том, что Келли завоевал огромную поддержку среди меньшинств. Многие избиратели вспоминали, как он предсказывал в Палате Представителей, что Лоуренс, Город-Бомба, взорвется. Почти все вспоминали, что он жил в гетто.

Это было необыкновенно драматично: сын миллионера спал среди крыс!

Опросы показали, до чего прав был Джош в самом начале при использовании телевидения в качестве средства формирования имиджа Келли при имевшемся у нас ограниченном времени. Более 90 процентов всех опрошенных сообщили, что никогда не пропускали слушания комитета, особенно тот мрачный день, когда Келли уничтожил Барни Маллади, находившегося на месте свидетеля в Лоуренсе.

Было бы наивно игнорировать эффект влияния на выборы трагедии на Сити-Холл-Плаза. Каждый опрошенный избиратель признал, что он рассматривал Келли как одного из героев этого ужасного дня, и что событие повлияло на его выбор.

Конечно, все это было актом сумасшедшего, но не важно, какие отговорки я шептал себе в темноте бессонных ночей, в глубине души я знал, что мы постарались пустить в ход послеполуденные события первой пятницы на жалком кладбище.

И еще было странным, что в то время, как наше возмездие было быстрым и безжалостным, по иронии судьбы зло, которые мы представили миру, могло принести победу Келли Шеннону. Был ли, в конце концов, прав Джош в тот день в мотеле в Лоуренсе, когда предсказывал, что добро, вышедшее их этих ужасных месяцев, намного перевесит зло?

Этот вопрос будет мучить меня до конца дней.

Ближе к вечеру Келли в спортивных брюках и рубашке заглянул в здание гаража, чтобы сообщить, что только что звонила Лейси и сказала, что Джош спит, как младенец, но один раз проснулся и спросил, определилась ли уже тенденция выборов.

Все мы радостно закричали.

В 6:00 вечера темп в гараже ускорился. Телефоны звонили, не переставая, вместе с иступленным лязгом идиотского колокольчика на машине телетайпа. Я не мог понять, как Люк и Лютер выносят этот шум и неразбериху; оба были спокойными и аккуратными, и для старого профессионала было сплошным удовольствием наблюдать за их работой. Не было никаких сомнений, что — на все Божья воля! — через пару лет они двинутся по стране, чтобы продать Келли Шеннона нации.

Местные комитеты, которые они создали, трудяги редакторы, за которыми они ухаживали, унылые бизнесмены, чьим проектам они оказали помощь — в этот день все окупилось. Первые результаты были ободряющи. Келли начал быстро лидировать. Раздались многочисленные крики восторга, но я предупреждал всех, что выборы не окончены до тех пор, пока преимущество не станет таким большим, что не останется никаких сомнений в победе.

Эксперты по телевидению предсказывали победу Шеннону. В библиотеке Келли бесстрастно смотрел на экран, по большей части молча, в то время как сенатор и Пэм ликующе болтали. Я заглянул к ним ненадолго, когда было объявлено, что часть северных общин пошла за Джентайлом. Пэм выглядела встревоженной, а сенатор заявил, что все они идиоты, однако Келли просто сказал, что ему следовало провести там больше времени, чтобы попытаться выяснить их проблемы. Это был профессиональный комментарий.

Когда я вернулся в гараж, то сказал себе, что у нас человек, а не имидж.

В течение нескольких часов лидерство переходило то к одному то к другому кандидату, потом Келли начал выходить вперед. Лютер Робертс вполголоса предсказал, что начался конец Джентайла, но хотя про себя я и соглашался с ним, вслух я предупреждал остальных держать шампанское на льду.

Один раз Келли в широких брюках и ветровке зашел к нам, посмотрел пару минут на телетайпные сообщения и вышел. Я последовал за ним. В молчании мы прошли до края долины за конюшнями и посмотрели сквозь ветреную темноту. Вечер был промозглым, теперь же в воздухе появился запах снега.

— Несколько месяцев назад отсюда через деревья вы смогли бы рассмотреть крышу дома Молли, — сказал Келли. Потом добавил. — Теперь Молли нет, и дома нет. Вы ведь были там, правда, Финн?

— Да, когда мы с Джошем беседовали с Молли.

— Я помню наше детство. Мы с Лейси никогда не упускали случая, чтобы Молли не залезла на стул и не взяла длинное ружье из Кентукки, что висело над камином, чтобы я мог рассмотреть его. На ложе ружья была выжжена дата. Однажды я посмотрел на нее. Эта была та самая дата, когда Баргойн сдался под Саратогой. Пока Лейси ездила верхом, мы с Молли придумывали всякие истории об этом стрелке.

Потом время вернулось в настоящее.

— Полагаю, мы узнаем о результатах до утра, — оборвал себя Келли.

— По тому, как идут дела, не нужно будет ждать утра, Келли, — ответил я.

— Думаю, нам следует подождать, — сказал он.