— О, Люк, — произнесла Лейси, но Джентайл поднял руку.

— Все в порядке, мисс Шеннон. Это справедливый вопрос.

По его длинному, орлиному лицу пробежала тень, и перед тем, как ответить, он прикусил нижнюю губу.

— Это правда. Я встретился с Ниной в Китае, и, откровенно говоря, мы были очень близки все то время, что я находился там. Когда я прибыл в Вашингтон, я встретил женщину, которая теперь является моей женой, и на следующий год мы вступили в брак. Мы с Ниной обговорили наши отношения, и я думал, мы просто друзья. Я не знал, что она ждет ребенка. Более того, я ничего не слышал о ней, после того, как ее отец покинул материк.

— Как возник весь план? — спросил Люк.

— После смерти Нины ко мне пришли с этой идеей из ЦРУ. Я обсудил все с Чингом, и он согласился работать с нами.

Он медленно покачал головой.

— Джентльмены, он один из самых смелых людей, которых я которых я когда-либо встречал.

— Ужасно! — вздохнула Лейси. — Его сестра знала?

— Сюзи? Нет, ЦРУ считало, что лучше всего, если она проглотит фальшивые сведения.

— А как быть с вечеринками из досье?

— Они проводились для удобства человека из ЦРУ и других агентств, знавших пекинского агента в ООН. Они знали, что ему нравится… не могли бы мы пригласить их на буйные вечеринки? Я был хорошо известен в китайских кругах, и было несложно передать ему, что я устраиваю шумные приемы, посещаемые некоторыми красивыми азиатскими женщинами. Потребовалось несколько месяцев, но, в конце концов, мы взяли его.

— А Сондерс? — поинтересовался Люк. — Разве его не было там?

— Чак Сондерс присутствовал, — ответил Джентайл, — но, конечно, он не знал, что происходит.

— Я спросил агента ЦРУ, стоила ли сердечная боль мистера Джентайла, его личные страдания и мужественные действия Чинга всего этого, — произнес Келли, — и он дал мне такой пример. Помните, как Штаты сообщили, что Пекин расколот на голубей и ястребов, причем одна сторона желает отправить добровольцев в Северный Вьетнам?

Мы все кивнули.

— Помните эффект, который это имело в Москве, и как они угрожали Китаю, пока тот не опроверг сообщение? Так вот, информация была дана Чингом. Совершенно очевидно, что эти разведывательные данные предотвратили новую Корею. Есть какие-либо сомнения, что это стоит того?

Я глянул на Джоша и был встревожен, обнаружив, что он уставился в окно, и странное, отчужденное выражение появилось на его лице, лице человека, беззвучно повторявшего молитву. Это выражение погасло, когда Келли вновь спросил, что он об этом думает.

— Не знаю, — сухо ответил он. — Это вам решать, что делать.

— Я думаю, вашим людям нужно многое обсудить, — вставая, сказал Джентайл. — Спокойной ночи.

Он остановился у двери.

— Я даже не могу сказать, как я ценю то, что вы сделали. Я даже не представлял, что такое возможно в американской политической цивилизации. Спокойной ночи.

— Как вы думаете, это не выдумка? — спросил Люк. — Это звучит прямо как в книгах Ле Карре^{130}.

— Каждое слово, которое он произнес, правда, — сказал Келли. — По моему мнению, требуется большое мужество, чтобы прийти сюда и все рассказать.

— Кел, ты говорил отцу? — спросила Лейси.

— Я изложил ему факты. Правда, он разочарован и по-прежнему сомневается. Он считает, что госдепартамент прикрывает Джентайла.

— Может, в этом есть смысл, — произнес Люк.

— В государственном департаменте только очень немногие знают все, — сообщил Келли. — Госсекретарь и пара других. Считайте, как хотите, но это правда. Каждое слово.

— Хорошо, если ты так говоришь…

— Именно так.

— Предположим, мы используем этот доклад? — осторожно сказал Шиа. — Вы знаете, тот, что сделали Джош и Финн…

— Вы хотите сказать, не упоминая Джентайла? — спросил Люк.

— Правильно. Предположим, мы используем его. Что тогда?

— Я задал агенту ЦРУ этот вопрос, — произнес Келли. — Ответ был — ничего.

— Ты хочешь сказать, они не станут защищать Джентайла?

— Конечно, нет.

— А госдепартамент?

— Госдепартамент, это другое дело. Они уже предприняли шаги.

— Да? Какие?

— В восемь часов госсекретарь проведет пресс-конференцию. Он заявит репортерам, что Джентайл попросту выполнял распоряжение тогдашнего госсекретаря, ныне покойного, который, как оказалось, получил от высокопоставленного представителя китайского правительства Националистов серьезную просьбу вмешаться в дело. В конце концов, обвинения против Чинга основывались исключительно на показаниях проституток. Важнее то, что случившееся имело место в те щекотливые дни, когда мы делали все возможное, чтобы помочь правительству Националистов, перебравшемуся с материка на Формозу. Такую просьбу нельзя было игнорировать. Между прочим, на этой пресс-конференции госсекретарь будет расхваливать Джентайла как великого американца, героя войны с японцами и так далее.

— Для нас это просто замечательно, — горько произнес Люк.

— А ты бы хотел иного? — спросил Келли.

— Все, что я могу сказать… если бы даже Джентайл платил нам, мы не смогли бы сделать для него лучшей работы, — произнес Люк. — Ты понимаешь, что сделает с нами пресс-конференция госсекретаря?

— Насколько я понимаю, они не собираются помогать нам…

— Не собираются помогать! — заорал Люк, вскакивая на ноги. — Ради Христа, Кел, они могут погубить нас!

Он повернулся к Джошу.

— Скажи ему, Джош! Ты же знаешь!

Джош бросил на него спокойный, безмятежный взгляд.

— У нас есть одна альтернатива, — произнес Келли, — использовать доклад на Джентайла, не проверяя его дальше.

Он обратился к Люку:

— Предпочел бы ты этот путь, не зная правды?

— Вот именно, так бы я и сделал! — яростно объявил Люк. — Я бы запустил его ему прямо между глаз! Ведь ЦРУ же не скажет правду? Прекрасно! Пусть этот ублюдок тонет в вине!

В этот момент, возможно, больше, чем во все другие моменты жизни, Люк был сыном своего отца.

— К счастью, решения принимаю я, — отозвался Келли. Затем резко повернулся к Джошу: — Что вы об этом думаете, Джош?

— Думаю, вся эта пресс-конференция будет дохлым номером. Как быть с министром юстиции, которого цитировали в досье? Это звучит очень серьезно. Предположим, он даст интервью Таку Ларсену и подтвердит весь доклад?

— Он не сделает этого, — быстро ответил Келли. — Ему сказали достаточно, чтобы он понял, он лишь поставит под угрозу свою страну. К счастью, для этого человека Америка стоит на первом месте, а политика — на втором.

— Так что же нам всем встать и спеть «Благослови, Господи, Америку»? — спросил Люк.