Келли. — Они будут проведены в зале заседаний, где, по словам Джина, голос имели только воры…

Он хмуро улыбнулся.

— Помните, как Паттон заставил немцев в Дахау носить тела к открытым могилам?^{126}

Я недоумевал, как Джошу удастся объяснить действия Вилли. В заявлении он охарактеризовал его как шизофреника, который передавал комитету информацию, а потом, очевидно, решил перебить всех свидетелей, когда его самого не вызвали в комитет. Объяснение были приняты, особенно в Вашингтоне, где каждые публичные слушания осаждаются множеством сумасшедших, некоторые из которых до того ненормальны, что их надо гнать метлой. Келли, оцепеневший после событий в Лоуренсе, не задавал вопросов, а те из нас, кто знали, в чем дело, предпочитали обходить вопрос стороной.

Я только гадал, что случится, если Вилли поймают, и он решит все рассказать.

Джош лишь пожал плечами, когда я поднял эту проблему.

— Просто я подержу свечу, когда они пристрелят этого сумасшедшего ублюдка, — вот и все, что он ответил.

Ночью в воскресенье накануне слушаний Лейси и я сидели в Вексфорде у края бассейна. Ночь была тихой и спокойной, со звездами, сверкающими как бриллианты, по всему небу.

Лютер, Люк, Фрэнк Шиа, Джош и сенатор сидели в доме, рассматривая последние свидетельства, которые мы собрали в Лоуренсе. По иронии судьбы большая их часть, во всяком случае, лучшая, поступила к нам от следователей Вилли. Люк и остальные делали перерывы для кофе или отрывали пару минут, чтобы еще что-нибудь выпить, но только не Джош и Келли. Они начали работать задолго до рассвета, и так и не прекращали.

Когда вы изучали ужасающее впечатление, которое производил материал, вы начинали осознавать, в каких страшных условиях жили или, скорее, выживали, люди в Лоуренсе. Это был классический пример того, что может случиться с американским городом, если контроль над ним захватят воры и коррумпированные политики. Мы нашли мошенников в каждом департаменте — в полиции, жилищном отделе, отделах здравоохранения, санитарии и строительства — везде, где можно было получить грязные деньги.

Барни был орудием, с помощью которого мы бы достигли всеобщего потрясения. Он все еще не подозревал, что его выдал молодой Абернети, чье подписанное и заверенное заявление мы имели. Очевидно Барни знал, что у нас есть нечто — его секретарша с лицом, как топор, которой Джин передавал портфель с деньгами, и шофер Барни, который забирал портфель, обоим была выслана повестка. Наши следователи имели их предварительные показания, в которых они признавали существование портфеля, но, бесспорно, они предупредили Барни.

Я никогда не видел Келли таким сосредоточенным. Он настоял, чтобы мы тщательно изучили заявление Абернети, строка за строкой. Наши следователи без устали работали над получением дополнительных доказательств, чтобы подтвердить обвинения Абернети. Иногда мне даже становилось жаль Барни. К концу недели он будет уничтожен, разбитая политическая машина на пути в тюрьму.

— Келли закусил удила, — тихо произнес Джош. — И я не мешаю ему. Следующим шагом будет страсть к победе. Он еще не знает, но она уже близка и крепче день ото дня.

Теперь в стороне от лужайки мы с Лейси сидели у тихого бассейна. Я думал, что раньше и не подозревал, до чего усталым было мое старое тело. Впервые у меня вощникла мысль, что, возможно, это последний имидж, который я помогаю создавать Джошу. Откинувшись назад, я бессознательно вздохнул.

— Устали, Финн? — спросила Лейси.

— Черти выдоили весь мозг из моих костей.

Она засмеялась. Это был первый смех, который я услышал за последнюю неделю.

— Вы всегда жили в Вест-Сайде, Финн?

— Пока не отправился в Вашингтон в мой первый комитет. Мы расследовали деятельность программ по общественным работам. Мы поймали многих боссов на том, что они вставляют в платежные ведомости мертвые души.

— И вы так и не женились?

— Никогда. Девушки от этого были только счастливее.

Она наклонилась и сжала мою руку.

— Я думаю, они были просто дурочками.

— Джош всегда пугает меня, что привезет мне молоденькую девчонку из резервации.

— Он рассказывал мне о ранчо пару недель назад. Я сидела здесь, а потом вошел он. Он рассказывал мне очень долго.

— Не говорите ему, что я передал вам, но он как-то признал, что вы единственная женщина, которую он приведет туда.

Ее рука нашла мою.

— Финн, он просил моей руки.

— Он очень любит вас, Лейси.

— И я люблю его, Финн, — ответила она. — По-настоящему люблю, но я боюсь…

— Боитесь? Чего?

— Его одержимости и старания усадить Келли в Белом Доме. Я не думаю, что вы, я… кто-нибудь или что-нибудь значат для него так много.

Я догадался, как она улыбнулась в темноте.

— Полагаю, маленькая девочка, которая все еще жива во мне, всегда мечтала о Камелоте^{127} и ждала незапятнанного рыцаря.

— Ваш первый муж был таким?

— Он был самым нежным мужчиной, которого я когда-либо встречала, но нам не следовало вступать в брак. Во многом он был таким же, как и Джош, но только вместо голосов и кандидатов у него были раскопки и индейские захоронения. Однажды, когда я решила, что беременна — слава Богу, это было не так — я так и не рассказала ему…

— Почему? Разве он не любил детей?

— Да нет, он любил детей, но это был неудачный вечер. Я вышла на площадку, где они копали, и нашла его счастливым до сумасшествия. Они откопали поселение Зуни-пуэбло, которое имело какое-то отношение к происхождению танца дождя. Он говорил до рассвета, не думаю, чтобы он расслышал хотя бы одно мое слово.

— Надеюсь, вы не будете мечтать о безгрешном человеке, Лейси.

— Конечно, нет. Но само собой я мечтала о человеке, который обладает человеческим состраданием…

— Разве у Джоша нет сострадания? Бросьте, Лейси…

— Я не верю, что преданность политике является предпосылкой спасения, — сухо ответила она.

— Джоша не интересуют средства, Лейси, только цель.

— А я просто не могу поверить, что наша цель столь значима.

— А я верю.

— Тогда я содрогаюсь, думая об ответственности Келли.

— Я бы не тревожился о Келли, Лейси. В первый же день, как я познакомился с ним, я почувствовал, что он отличается от нас. Если хотите, называйте это романтизмом старика, но я верю: наша встреча была предначертана свыше.

— Полагаю, я никогда не пойму, что имел в виду Джош, когда говорил, что надо не просто хотеть высшего поста, а испытывать к этому страсть.

— Всему есть своя цена, Лейси. В конце вам придется сравнить цену и цель.

Я наклонился и взял ее за руку. Она была тонкой, но сильной.

— Берите его таким, как он есть, Лейси. Вы никогда не переделаете его, а если вам это удастся, вы не будете счастливы.

— Но не таким, как сейчас. Я не могу.

— Джош не из тех людей, что встанут на колени и положат голову вам на колени. В его мире