весьма сильно поколеблена.

В этой связи официальная версия истории может быть корректно с научной точки зрения восстановлена только, если подходить к ней с позиции сталинского следователя, который подозревает тотальную фальсификацию всего и вся. Если удастся опровергнуть обвинения этого «следователя», тогда история древнего мира как наука будет воссоздана.

Автор неспроста применил здесь полицейскую формулировку. Современная наука, отлившаяся в Новое время, рассматривала научную методологию как «допрос Природы под пыткой». Этот дух сквозит в предельно жёстких рассуждениях Декарта и Бэкона. То, что не выдерживает такого испытания, наукой не является. Хорош или плох такой подход – вопрос в данном случае не главный. Но в этом суть современной науки.

Пока историки отказываются подойти с такими мерками к своим источникам, которым они «доверяют». Что ж, это их право. Но тогда право учёного-естественника рассматривать многочисленные вариации и интерпретации древней истории как один большой миф, а историков – как исследователей мифа.

Кстати, иногда иные мелкие детали и «подсознательные» иносказания важнее развёрнутых прямых свидетельств. Например, в России в школах одни и те же учителя преподают взаимосвязанные предметы «русский язык и литературу». В республиках СССР преподавались «родной язык и родную литературу». А, например, в Венгрии как один предмет преподают «венгерскую историю и литературу». Аналогичная ситуация и в ряде других стран Европы.

Так что в подсознании иных народов история и литература не слишком отличаются. Одни мифы пересказаны в романах и поэмах, другие в псевдообъективных «исторических источниках».

В то же время практика показывает, что даже миф не стоит отвергать. За ним, несомненно, есть что-то реальное. Однако обращаться с мифом можно достаточно вольно. В вагнеровском стиле: «Не ищите историческое в нибелунгах, ищите нибелунгово в истории». Перефразируя это в рамках нашей темы, можно сказать, что мы не будем искать реалии в исторических мифах, мы будем иллюстрировать наиболее вероятные реалии событий историческими мифами.

А с настоящей научной строгостью подойдём как раз к построению соответствующих ситуационных реконструкций.

Мы понимаем ограниченность подобного подхода. Но мы не собираемся «писать историю» в стиле современных историков-«альтер-нативщиков», с именами и датами. Мы будем восстанавливать лишь последовательность цепи определённых событий и узловые звенья этой цепи. Звенья, сам факт существования которых бесспорен, и которые по объективным причинам геоэкологического, технологического и демографического характера в любом случае не могли быть пропущены. Но как раз в силу упомянутых объективных причин эти звенья (эпизоды) могли быть реализованы только на вполне определённых территориях и по вполне определённой последовательности.

С помощью подобных реконструкций мы хотим отследить на уровне самых общих тенденций те объективно обусловленные направления развития цивилизации и государства как института, которые вызвали появление определённых проблем и перспектив белого человечества и русского народа, в частности.

Но, отвлекаясь от темы нашей главы, не можем не отметить, что у идеологов и «пророков» начавшегося века появляется уникальная возможность захватить пока пустующее перспективнейшее пропагандистское поле. Ибо «кто владеет прошлым – владеет будущим». Странно, что реальные игроки на современной политической и идеологической арене пока не заметили этой возможности.

Не менее странно, что к такой уникальной возможности прославиться и стать «новыми мэтрами» оказались хладнокровны молодые историки. В наше время они могли бы позволить себе подобную вольность.

А игра стоит свеч.

Итак, во второй главе первой части мы прервали рассказ о первом государстве на том самом месте, когда оно окончательно сформировалось в долине Нила или, возможно, Тигра и Евфрата.

Хотя мы всё же склонны рассматривать именно долину Нила как место возникновения данной структуры. Ибо в долине Нила все те факторы, которые послужили основой для зарождения государства, выражены гораздо более ярко и носят более масштабный характер. Да и материализованные следы деятельности древнего государства в Египте гораздо более ярко и обильно представлены.

Напомним также, что первое государство было многоплемённым и полиэтничным. Ибо, кто только не «свалился» в долину Нила со всей великой Сахары. А значит его можно назвать империей.

«Первой империей» Земли.

Итак, древнее государство расширяет площадь пашни и ищет новых рабов. Пашня скоро начинает эродировать, а вне поймы Нила ещё и засаливаться. Ресурсы теряют качество. А государство знает только один способ решать любую проблему – ещё более увеличить трудозатраты.

Итак, нужны все новые рабы. Но рабов в окрестных пустынях много не наловишь. Чуть больше их можно отловить к югу, в истоках Нила.

Но это занятие тоже не столь результативное. В густых лесах, которые к тому же тянутся далеко за пределы государства, ловить людей было трудно даже СС и НКВД. А тут надо ловить массами. Остаётся один путь, на северо-восток, через небольшой отрезок пустынь, через Синай, в Палестину, в Ливан.

В Палестине и Ливане были тогда гораздо лучшие ресурсно-экологические условия, чем сейчас. Во- первых, климат был немного влажнее, а, во-вторых, естественные угодья были ещё не столь истощёнными.

Вместе с тем, природные условия были довольно контрастными. И поэтому население концентрировалось на довольно ограниченных площадях. Идеальная ситуация для охоты за людьми.

Первая империя не могла пройти мимо такой возможности. И охота началась. Вероятно, на первых порах, «пока дичь была не пугана», охота была удачной. Более того, если бы она не была таковой, империя развалилась бы после первого же эколого-ресурсного кризиса, который разразился уже через 100—150 лет после окончания освоения долины Нила первыми «мирными земледельцами».

Это не предположение. Это данные ретроспективного прогноза, полученные самыми современными научными методиками агроэкологи-ческого прогнозирования.