В связи с этим резко возросла роль технических наук, помимо всего прочего целенаправленно совершенствующих существующее производство. В современной ситуации нельзя выпускать новое изделие» производство и эксплуатацию, не доведя его до очень высокого уровйя в процессе теоретических исследований, компьютерных, модельных Экспериментов, лабораторных и стендовых испытаний. Отныне для гарнонично развитого цивилизованного государства дополнительным поощрением будет чистота собственной природы, а не возможность захвата чужих ресурсов.

Третье. Знания, овеществлённые в орудиях, стали такой заметной силой, что это было осознано людьми. Необходимые для поддержания приемлемых темпов прогресса затраты на науку возросли. Возникли целые отрасли информационной индустрии (человеческой деятельности, направленной исключительно на добывание информации, например, метеослужба, картографическая служба, государственная геологическая служба). Наука плюс отрасли информационной индустрии занимают значительную долю в бюджете, а то, что оценено в деньгах, не отдаётся даром.

Интересно в этой связи привести пример, «осязаемо» показывающий хозяйственный эквивалент знаниям. Известно, чтобы добыть, например, нефть, надо знать, где и как она залегает. По существу, и сама добыча нефти, и получение информации о её залегании осуществляются в значительной степени благодаря одной и той же технической операции – бурению.

Зачастую затраты на поиск и разведку нефти составляют до 40 % от общих затрат на её добычу. Однако, если искусный геолог по ряду косвенных признаков (благодаря своим знаниям) правильно определит положение нефтяной структуры, это многократно сократит объёмы разведочного бурения. Таким образом, знание одного (или нескольких) человека оказывается эквивалентно затратам труда и оборудования для тысяч метров бурения. Сэкономленных благодаря знаниям средств бывает достаточно для организации добычи практически до половины объёма месторождения.

Аналогичных примеров достаточно и в военном деле. Недаром говорят, что один хороший разведчик (источник информации) стоит танкового корпуса (сосредоточение материализованной силы). В идеале, который пока недостижим, гарантия знания о всех замыслах противника резко, на много порядков, сокращает расходы на оборону.

Впрочем, на уровне тенденций это проявляется уже сейчас. Так, согласно исследованиям конца 1980-х годов, один рубль, вложенный в военную разведку, вносит такой же вклад в обеспечение безопасности страны, как 7 рублей, вложенных в силы общего назначения. Заметим, что один рубль, вложенный в стратегические ядерные силы, аналогичен 5 рублям, вложенным в силы общего назначения.

Таким образом, военная разведка с точки зрения обеспечения безопасности страны эффективнее даже ядерного оружия. И, разумеется, гораздо эффективнее толп пехоты (пусть и моторизованной), построенной по имперским принципам. Эта тенденция усиления роли информационной составляющей в любом виде деятельности имеет общий характер. Просто в военном деле она проявляется наиболее ярко в силу большой ценности успеха или ошибки.

В этой связи можно напомнить, что США вдвое меньшими силами выиграли сражения за Мидуэй во Вторую мировую войну, переломив тем самым весь ход войны на Тихом океане, прежде всего благодаря расшифровке японских кодов. После чего замыслы противника буквально «читались» американцами. Неоценима аналогичная роль соответствующих служб союзников и в битвах за Северную Атлантику в середине 1940-х годов.

Весьма интересно, что чем более «технологична» война, чем большая огневая мощь и энерговооружённость войск, тем большую роль играет военная разведка. Это вполне понятно. Чем более мощён любой технологический комплекс, тем более безошибочна и предсказуема должна быть его работа. В противном случае, он представляет большую угрозу прежде всего для собственного владельца или создателя.

В самом деле, пьяного заснувшего возницу лошадь сама может привести домой. Заснувшего за штурвалом лётчика вряд ли привезут даже на кладбище. Нечего будет вести.

Итак, экстраполируя охарактеризованные тенденции в будущее, можно утверждать, что недалёк тот день, когда военная разведка станет основой вооружённых сил.

Но, повторим, это только частный случай всеобщей тенденции развития цивилизации, информационная составляющая которой становится всё более и более важной. В таких условиях передача скромной документации, содержащей результаты некоторых исследований, соответствует передаче результатов труда и материалов, достаточных для производства огромного количества реальных материальных благ.

Разумеется, государствам и субъектам хозяйствования далеко не безразлично, куда пойдут полученные знания. Традиционная стратегия захвата ресурсов дополнилась стратегией захвата знаний. И, более того, специальными стратегиями противоборства в области знаний.

Четвёртое. Мы говорили ранее, что стратегия захвата, осуществляемая по принципу «железный меч перерубит медный», фактически поощряла наиболее развитые народы и государства, стимулируя ускорение прогресса. Однако это было верно только до тех пор, пока, во-первых, направления эволюции не были осознаны человечеством и, во-вторых, сохранялась вероятность масштабных конфликтов между наиболее развитыми государствами.

По мере исчезновения указанных факторов стратегия захвата перестаёт усиливать эволюционную селекцию, а лишь отвлекает силы от сознательного внутригосударственного поощрения прогрессивного развития. Соблазн реализации стратегии захвата у развитых государств становится тормозом прогресса и способствует развитию паразитарных структур.

В этой ситуации только один путь преодоления кризисов остаётся перспективным в долгосрочном плане – ускоренное развитие прогресса, в частности, опережающее развитие науки и образования. Но для всего этого нужна определённая концентрация усилий, т. е. усиление роли государства. Однако здесь мы вступаем в некоторое противоречие.

Наиболее перспективный научный поиск и процесс внедрения в производстве идёт в творческой атмосфере. Но, как мы упоминали ранее, творчество – это, прежде всего, свобода поиска, творчество не является элементом непосредственного жизнеобеспечения. Таким образом, для создания «творческого изобилия» надо решить проблемы жизнеобеспечения, исходя из наличных ресурсов. В условиях фактической мировой борьбы за ресурсы это может обеспечить лишь достаточно сильное государство.

Между тем государство как структура всегда будет носить «полицейские» черты, которые чужды творческой атмосфере. Гигантские затраты государства на научно-техническое развитие в условиях отсутствия творчества и конкуренции могут использоваться малоэффективно (либо вообще не использоваться). Да и дальнейшая деятельность по реализации научных достижений в практику далеко не оптимальна в «полицейских» условиях.

Ярчайшими примерами такого рода наполнена недавняя история нашей страны. Концентрация усилий, организованная государством, принесла успех в реализации аэрокосмической и ядерных программ. Однако в