Вы согласны со мной?

– Да.

Через неделю Тамара с мужем уехали в Москву.

Ольга провела с экспедицией не два, а три дня. Она просто расслаблялась. И общалась отнюдь не только с Петром.

А потом экспедиция уехала в Москву, а Петр приехал в поселок, находящийся не так далеко от санатория.

Они встречались несколько раз. Долго гуляли. Ольга видела Петра в том образе, который ей обрисовала Тамара тогда, на пирушке у Кара-Дага. Но сейчас он был иным.

Читал стихи. Она не подозревала, что можно знать их так много. Киплинг, Багрицкий, Норовчатов, Есенин, Пастернак, Оскар Уайльд, Вальтер Скотт, Волошин. О некоторых авторах, мало известных в СССР, Ольга вообще не слышала.

Кроме того, было очень забавно, что на все двусмысленные ситуации, неизбежно возникающие между флиртующими мужчиной и женщиной, он находил соответствующие стихи.

И двусмысленность уже не казалось двусмысленностью. Исчезал даже намек на пошлость, если о точно таком же положении говорилось словами Шекспира, например.

А, кроме того, он рассказывал ей массу интереснейших вещей. Стоило возникнуть, какой-то теме, как он подхватывал ее, и начинал рассказывать. Реалии ледникового периода и гипотезы происхождения Вселенной, версии о технических возможностях создания летающих тарелок и тонкие детали физиологии спорта.

А если разговор касался тем, близких физиологии и медицины, которые Ольга знала профессионально, она поражалась точности и почти профессионализму его суждений.

– Послушай, – они были уже на «ты», – откуда ты все это знаешь? Я имею в виду медицину. Ведь в профессиональном плане ты далек от этого?

Он засмеялся, показав на свой сломанный нос и обколотый резец.

– Мы, владеющие шпагой, знаем об этом не намного меньше вас, владеющих ланцетом.

– А это откуда?

– Дюма.

– Слушай, когда ты все это умудрился выучить? И откуда все это узнал?

– Из книг, разумеется. А потом, все же у меня два диплома МГУ. А в школе меня звали «ходячая энциклопедия».

– А в университете?

Он засмеялся.

– Питекантроп.

Она поначалу была очарована таким общением. Но постепенно ощущая рядом с собой этого тренированного самца, от которого исходила какая-то энергия, все больше хотела того, о чем рассказывала сестрица.

И тогда она начала исподволь подзуживать его.

«Питекантроп» крепился, по-джентльменски держал дистанцию. Но потом все же сдался. И однажды вечером попробовал овладеть ею на пляже.

Но она со смехом увернулась от его объятий. И резво отскочила, всем видом показывая, что прекратила любовные игры.

Он мотнул головой, как усталый конь. И недоуменно спросил:

– Ты чего?

Ольга отошла еще на один шаг, и сказала, отряхивая сарафан в стиле «сафари».

– Только после свадьбы. Согласен?

Он не удивился неожиданному повороту событий. И без тени сомнения, что это может быть шуткой, произнес:

– Только жить будем у меня. Я не хочу быть приживалой у твоих обеспеченных родителей. Пойдешь ко мне в хижину?

– Ну, не такая уж это и хижина, – она имела в виду его съемную квартиру, о которой знала от Тамары. – Не скромничай.

– Так пойдешь?

– Пойду.

Фасон свадебного платья Ольга выбирала сама. И остановилась на совершенно необычном варианте. Никаких кружевных пышностей, никаких намеков на невинность.

Атласное блестящее платье в обтяжку, с обнаженными плечами и спиной, застегивающееся сзади на молнию. Узкая длинная юбка, но с разрезом гораздо выше колена. Платье как бы облипало ее соблазнительную фигуру.

Наряд дополняли атласные белые перчатки выше локтя.

Такое платье не будь оно белым, а, например, черным или красным, скорее пошло бы эстрадной диве