Нет. Это были не вы. Хаген из Тронье не позволил бы себе столь грязной работы.

— Откуда ты здесь взялся? — негромко спросил Хаген, еще не до конца справившись с удивлением. Данкварт не проронил ни слова.

— Прямо из Изенштейна. — Альберих кивнул в сторону замка. — Мой господин и я — гости Брунгильды…

— Знаю, — нетерпеливо перебил Хаген. — Не прикидывайся дураком, альб. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Что ты здесь делаешь и кто эти рыцари?

Альберих подбоченился и с упреком взглянул на Хагена.

— А ты изменился, — насмешливо заявил он, — Пожалуйста, если ты такой нетерпеливый: воины Брунгильды донесли, что в пределы ее царства вторглись чужестранцы, а так как не многим хватит безрассудства приблизиться к Изенштейну, я сразу понял, что это ты…

— Откуда ты это узнал?

Альберих захихикал:

— Земля, Хаген. Слухом земля полнится. Или ты забыл, что для короля альбов не существует тайн?

— Значит, и Зигфриду это известно, — пробормотал Данкварт.

— Разумеется. Но прежде чем делать неверные выводы, учтите, что это он попросил Брунгильду выслать навстречу вам отряд, чтобы проводить вас в замок. — Альберих вздохнул: — И, как вижу, не зря. Что здесь произошло?

— Этого мы не знаем, — быстро проговорил Хаген, не давая Данкварту раскрыть рта. Он чувствовал, что брат уже с трудом сдерживается: лицо его побелело от ярости. Скорее всего, он считал, что во всем виноват гном.

— Не знаете? — недоверчиво переспросил Альберих. — Я вижу вас с мечами в руках посреди горы трупов, и вы не знаете, что случилось?

— Нас здесь не было.

— Так вы что-то искали?

— Тебя это не касается, гном! — рявкнул Хаген, — Когда мы вернулись, все наши спутники были убиты. И нас постигла бы та же участь, останься мы здесь.

Кивнув, Альберих сапогом уперся прямо в грудь Хагена. С трудом Тронье подавил стон — гном потревожил открытую рану.

— Мне кажется, кто-то другой пытался поправить это упущение, — заявил карлик.

Хаген отшвырнул его ногу:

— Это тебя не касается! Не суй свой нос в мои дела, иначе я его отрежу! — Он угрожающе приподнял меч.

Молниеносным движением оказавшись рядом, один из рыцарей щитом отшвырнул меч Хагена, одновременно приставив к его горлу острый клинок. Тронье попытался уклониться — но тщетно.

— Что… что это значит? — прохрипел он, — Убери его сейчас же, гном!

Альберих хихикнул:

— С чего ты взял, что я имею право приказывать личной охране Брунгильды, Хаген из Тронье?

Проглотив ругательство, готовое сорваться с языка, Хаген уронил меч.

— Вот и чудесно, — Альберих кивнул, — Ты хоть и необуздан, Тронье, но благоразумен. Отпусти его. Это была шутка, хоть и не очень умная, — Последние слова относились к рыцарю Брунгильды. Тот опустил оружие и отступил назад.

Осторожно нагнувшись, Хаген поднял свой меч и вложил его в ножны.

— Как ты их назвал? Личные охранники Брунгильды?

— Охранницы, — поправил Альберих, — Ты должен знать, Хаген, что Брунгильда не потерпит возле себя мужчин, — Он нагло ухмыльнулся: — Надеюсь, тебя не задевает, что женщина приперла тебя к стенке.

Спешившись, гном склонился над одним из убитых и выдернул из его шеи стрелу.

— Странно, — пробормотал он, разглядывая причудливое оперение.

— Что — странно? — Хаген шагнул к нему.

— Эта стрела. — Альберих протянул ему находку.

Удивительно — схватившись за древко стрелы, Хаген ощутил прохладу, словно коснулся гладкой стали, а не дерева, — быть может, просто пальцы онемели от мороза. Но, приглядевшись внимательнее, он понял, что она действительно была сделана из неизвестного материала, почти невесомого. Она была тоньше обычной стрелы, но сломать ее Хагену не удалось: древко гнулось, словно свежая лоза.

И еще кое-что было не совсем обычным: казалось, стрела была живой. Сквозь нее словно протекала некая загадочная сила, как кровь по жилам человека. Сила, стремящаяся уничтожать любой ценой.

Руки Хагена задрожали.

— Что это?

Альберих пожал плечами:

— Откуда мне, глупому альбу, знать больше, чем знает великий Хаген из Тронье? — Однако, как ни старался гном, страха, отразившегося в его глазах, ему скрыть не удалось.

— Стрела эта создана не руками человека, — молвил Хаген.

Гном кивнул:

— Я знаю. Но откуда это известно тебе?

Не ответив, Хаген швырнул стрелу в снег. Альберих подозвал одну из всадниц и заговорил с ней на чужом языке — Хаген не понял ни слова. Женщина исчезла в темноте и вскоре вернулась, ведя в поводу двух оседланных лошадей.

— Ты все предусмотрел, — проговорил Хаген.

— Для этого я здесь и нахожусь.

— А откуда ты знал, что понадобятся только две лошади?

Альберих замялся:

— Я не знал. Я надеялся, что понадобится еще целых десять и мне не придется вести их обратно в Изенштейн без седоков.

Хаген удивленно воззрился на гнома. Затем молча вскочил в седло.

Обогнув широкое поле, сплошь покрытое лавой, отряд приближался к Изенштейну. Тщетно Хаген пытался вытащить из гнома больше, чем он уже сказал. Поведение Альбериха совершенно сбивало его с толку. Когда повелитель альбов вместе с закованными в золото всадницами неожиданно вынырнул перед ним из тьмы, Хаген отбросил все сомнения в том, кто увел их с Данквартом от лагеря. Теперь же такой уверенности у него не было.

Альберих остановил коня. Они уже достигли подножия горы, и что странно — буря сюда не проникала. Словно невидимая рука останавливала здесь стихию. Гном откинул воротник, который он поднял, защищаясь от ветра.

— Вот мы и прибыли, Хаген из Тронье.

Тропинка, ведущая наверх, к воротам крепости, оказалась на удивление ровной и удобной, утоптанной бесчисленными путниками и всадниками. К тому же боги словно невидимым щитом укрывали замок от холода, так что ни один камень не обледенел, и лошади не спотыкались.

Чем выше они поднимались, тем больше убеждался Хаген, что крепость на самом деле не была творением человеческих рук. Она будто вырастала прямо из скалы, являясь частью черного каменного колосса. Вот перед ними показались и ворота в форме огромной каменной пасти. За ними зияла кромешная тьма, словно чья-то пасть пожирала свет. Возглавлявший отряд Альберих остановился и оглянулся. Он что- то промолвил, но, как и свет, звук его голоса тоже поглотил Изенштейн. Хаген видел, как шевелятся его губы, но ни малейшего шороха не донеслось до его ушей. «Не место нам тут, — подумал он, — Ни одному