сорвал со спины щит, но едва успел заслониться от удара великана. Данкварт среагировал вовремя: издав пронзительный вопль, он набросился на противника сзади, но тот умудрился-таки парировать удар. Только теперь, по-видимому, он понял, что недооценил соперников и потерял свое единственное преимущество — внезапность. В полумраке Хаген никак не мог разглядеть его лица.

— Кто ты такой? — громко осведомился Тронье, — Почему ты напал на нас? Я — Хаген из Тронье, а это — мой брат Данкварт. Мы друзья Гунтера Бургундского.

Незнакомец не ответил. Вместо этого он решительно повернулся к Хагену и снова попытался атаковать его. Словно молния, взметнулся смертоносный клинок, дубовый щит затрещал от удара, Хаген застонал от страшной боли, но устоял на ногах. Подоспевший на выручку Данкварт попытался ударом меча обезоружить врага, однако тот успел заметить опасность и отскочил в сторону.

Тяжело дыша, Хаген выпрямился:

— Сдавайся! Нас двое, и у тебя нет шансов. Не вынуждай нас тебя прикончить!

Ответом служила новая атака. Но теперь Хаген решил действовать иначе: рука нестерпимо болела, и он понимал, что второго столь жестокого удара ему не выдержать. Так что отражать выпады противника он больше не стал, а начал уворачиваться от страшного меча, шаг за шагом отступая назад. Но и гигант тоже изменил тактику: вращая мечом, он заметался между обоими противниками, не давая возможности Данкварту снова наброситься на него из-за спины. Однако Хаген уже изрядно устал и двигался недостаточно проворно — следующий удар пришелся прямо по щиту, посыпались искры, и Хаген, не удержавшись, опрокинулся навзничь.

Но снова Данкварт пришел ему на помощь — только на этот раз он жестоко поплатился: кровь брызнула из глубокой раны в плече.

С трудом поднялся Хаген на ноги. Фигура великана расплывалась перед его взором. Если им с Данквартом не удастся быстро положить конец этой битве — они погибли: незнакомец, казалось, не знал ни боли, ни усталости. Бросившись теперь на Данкварта, великан в последний момент резко развернулся и обрушил меч на Хагена; тот успел увернуться, но острое лезвие, скользнув по его груди, оставило кровавый след. Вскрикнув, Хаген повалился на землю, но, падая, умудрился нанести незнакомцу удар по ноге. Гигант скорчился от боли, уронил меч и пошатнулся. В тот же миг клинок Данкварта с жутким скрежетом вонзился в его тело, пробив броню.

Богатырь дернулся, тело его вздрогнуло в последней судороге. Схватившись за торчащий из груди клинок, он неимоверным усилием вырвал его из рук Данкварта, пошатнулся и камнем упал со скалы в пропасть.

Хаген хотел подняться, но ноги уже не слушались его; подхватив брата под руки, Данкварт помог ему встать:

— Ты тяжело ранен?

Хаген вяло отмахнулся:

— Ничего… страшного. — Рот был полон крови, сильная боль пронизывала все тело. Он негромко застонал. — Боже праведный, Данкварт, что… что это было?

— Я не знаю, — едва слышно ответил брат, — Ты весь в крови. Дай я осмотрю рану. — Он протянул руку, но Хаген решительно покачал головой: — Позже. Нам нужно спешно возвращаться.

Не произнося больше ни слова, они заторопились к лагерю.

Над лагерем витало молчание смерти. Костер потух, затоптанный копытами лошадей и заваленный безжизненными телами, кровь которых смешалась с пеплом.

Потрясенный жуткой картиной, Хаген застыл на месте. Он заранее предчувствовал, что их может ожидать что-то подобное, но разум не хотел мириться с этой трагедией. Он не ощущал ни слабости, ни боли, хоть шатался от усталости, а глубокая рана начала воспаляться. На первых вестников беды они наткнулись уже неподалеку от лагеря — снег был разметан копытами лошадей, но до последней минуты в душе Хагена теплилась надежда. И вот теперь он стоял у пепелища: снег был покрыт бурыми пятнами крови, повсюду разбросано оружие и клочья одежды, и всюду лежали трупы убитых товарищей…

Бой, судя по всему, продолжался недолго. Около половины отряда было застигнуто врасплох — они так и не успели проснуться, убитые на месте. Остальные же, кто успел схватиться за оружие, пали в неравном бою. Судя по следам, убийц было много, не менее дюжины вооруженных всадников, предательски напавших на горстку спящих людей. Они даже не потрудились прикончить всех мечами или копьями, многие тела были попросту растоптаны копытами.

— Они… они не пощадили даже лошадей, — пробормотал Данкварт.

Хаген оглянулся. Его любимая серая кобыла лежала с перебитыми ногами в нескольких шагах от пепелища. Снег рядом с нею потемнел от крови, в боку зияла страшная рана. Хаген опустился подле нее на колени, погладил по шее. Шкура была еще теплой.

— Кто мог такое сделать? — Данкварт тщетно вглядывался в лица погибших, пытаясь обнаружить хоть искорку жизни.

Хаген поднялся, подошел к скале. Арнульф, один из немногих успевших броситься к оружию, лежал навзничь с мечом в руке. На лице моряка застыла гримаса ужаса и боли. Но меч его был чист — ни единой капли крови не упало с лезвия клинка! Потрясенный внезапной догадкой, Хаген обнажил свой меч.

Услышав звон оружия, Данкварт вздрогнул:

— Что случилось?

— Покажи свой меч, Данкварт.

Подозрительно взглянув на брата, точно сомневаясь в здравости его рассудка, Данкварт все же повиновался. Клинок меча блеснул в звездном свете. Ни малейшего следа крови не отпечаталось на стальном лезвии. Как и на оружии Хагена.

Данкварт сообразил не сразу.

— Что это?.. — Голос его сорвался. — Боже мой, Хаген, я… я ведь убил его. Я… Это колдовство! Это… — Внезапно он запнулся, настороженно прислушавшись, — Кто-то приближается сюда. Всадники!

Теперь и Хаген услышал приглушенный топот копыт. Вдалеке показались смутные тени, и через несколько минут он увидел всадников.

Но это были не убийцы — Хаген понял это в тот момент, когда первый рыцарь остановился в нескольких шагах от них. Он был высок ростом и широкоплеч, но это был человек, а не призрачная тень, с которой дрались они с Данквартом.

Чистого золота панцирь рыцаря, испещренный серебряными узорами и непонятными символами, поблескивал в полумраке, поверх него был наброшен плащ из шкуры белого медведя. Костюм дополняли белые шерстяные шаровары и подкованные железом сапоги выше колен. Правая рука в тяжелой, отделанной золотыми планками перчатке сжимала поводья великолепного боевого скакуна, в левой рыцарь держал массивный, тоже золотой, щит, покрытый руническими надписями. Голову воина венчал тяжелый шлем с опущенным забралом, украшеный парой широко распростертых орлиных крыльев. К седлу вместо копья был приторочен длинный меч.

Двенадцать спутников таинственного незнакомца, храня молчание, тесным полукругом выстроились вокруг Хагена и Данкварта. Тронье опустил меч, тогда кольцо расступилось, и вперед выехал еще один всадник. Хаген не поверил собственным глазам, узнав маленькую фигурку, скрючившуюся в седле громадного скакуна.

— Альберих!

— Совершенно верно, Хаген из Тронье, — Альб остановил коня возле Хагена. С тех пор как они не виделись, Альберих, казалось, изменился: взгляд его был серьезен, даже озабочен, и привычная ухмылка на тонких бескровных губах не могла сбить Хагена с толку. — Я вот думаю, — продолжал карлик, — стоит ли мне обижаться на то, что ты вовсе не рад меня видеть. Или у вас так принято приветствовать старых друзей? — Он покрутил головой в разные стороны, — Мы явились слишком рано или опоздали? Это вы разгромили тут целый отряд? — Не дожидаясь ответа, он подъехал ближе к пепелищу и покачал головой: —