государственная казна совсем опустела, но теперь Генрих уже не жалел об этой жертве. Зато как довольна Элеанора, как восхищена ее мать!

Наконец пришли добрые вести из Рима. Папой был избран Иннокентий IV, который подтвердил назначение Бонифаса Савойского английским примасом.

Генрих поспешил сообщить долгожданную весть Элеаноре. Заветная мечта осуществилась. Вторая по значению должность в королевстве – после монарха – досталась родному дяде королевы.

Бонифас немедленно отправился в Англию, где его самым радушным образом встретили Генрих и Элеанора. Правда, народ проявлял куда меньше энтузиазма. Люди роптали, негодуя на засилье чужеземцев.

Никогда еще королева не была столь непопулярна. Она старалась не обращать на это внимания, однако не могла не заметить, с каким неодобрением взирает на нее толпа на улицах. Короля приветствовали криками, лишь когда он появлялся один, без королевы.

Однако Элеанора решила, что это не повод для беспокойства. Если ей хочется приглашать в Англию своих друзей и близких, никто не смеет вставать у нее на пути. Более всего ожесточился против королевы город Лондон. Слишком уж много податей и налогов приходилось платить купцам и ремесленникам, и они возлагали вину за это на королеву и ее прихвостней.

Элеаноре не могли простить надменности и высокомерия, а окончательно чашу терпения переполнил новый побор, получивший название «Квинхайз». Дело в том, что король решил сделать своей супруге очередной подарок: он повелел, чтобы все торговые корабли с грузом шерсти и зерна разгружались только в порту Квинхайз, принадлежавшем королеве. Любая иная торговля считалась контрабандой, а с товаров, привозимых в Квинхайз, Элеанора получала немалую пошлину.

В стране только и говорили, что о «Квинхайзе», недовольство росло день ото дня.

– Будь проклят тот час, когда на землю Англии ступила нога чужеземки! – говорили люди.

Приезд Бонифаса еще более обострил ситуацию. Нового архиепископа духовенство приняло весьма неохотно. К тому же Бонифас привез с собой множество соотечественников, каждому из которых нужно было приискать должность в Кентербери.

Казалось, король и королева не придают ни малейшего значения нарастающему недовольству. Бонифас вел себя дерзко и вызывающе, уверенный, что положение дяди ее величества поднимает его на недосягаемую высоту. Архиепископ не учел, что город Лондон всегда пользовался в Англии особым статусом. Как столица и центр торговли, Лондон обладал немалым весом в государственной политике. Ни один монарх не мог усидеть на престоле без поддержки столичных жителей. Некогда горожане отказались признать Матильду своей королевой и передали корону Стефану. Мудрые короли хорошо запомнили этот урок и старались не повторять ошибок своих предшественников. Джон, отец нынешнего государя, мудростью не отличался, да и сын, совсем потерявший голову из-за своей жены-чужеземки, делал ошибку за ошибкой. Во всяком случае, ни король, ни королева не предупредили Бонифаса, что в отношениях с лондонскими горожанами требуется соблюдать особую деликатность.

Вскоре после вступления в должность архиепископ решил навестить монастырь святого Варфоломея, входивший в юрисдикцию лондонского епископа.

По правилам следовало предварительно известить епископа о приезде, а еще лучше – получить от него особое приглашение. Вот почему появление в стенах монастыря примаса вызвало среди братии немалый переполох.

Немного посовещавшись, монахи все же решили оказать уважение новому архиепископу и приветствовали его по всей форме.

Надменным тоном Бонифас сообщил братии, что его визит, по сути дела, является инспекцией. Он хочет проверить, как ведутся в аббатстве дела. Тут терпение монахов лопнуло, и вперед вышел субприор.

– Милорд архиепископ, – сказал он. – Вы в нашей стране недавно и не знаете наших обычаев. Сей монастырь подчиняется лишь епископу Лондонскому и больше никому.

Бонифас вспылил. Он еще по дороге в аббатство заметил, как угрюмо поглядывают на него местные жители. Архиепископ знал, что его племянница в стране непопулярна. Слова субприора переполнили чашу его терпения – размахнувшись, Бонифас ударил монаха по лицу, да так сильно, что бедняга ударился головой о колонну и рухнул на пол.

Не удовлетворившись этим, архиепископ сорвал с субприора рясу и принялся топтать ее ногами. Тем временем потрясенный субприор с трудом поднялся на ноги, уверенный, что на него сейчас обрушатся новые удары.

Кто-то из братии крикнул:

– Спасем отца субприора!

Монахи со всех сторон окружили архиепископа.

Тут стало ясно, что под облачением пастыря Бонифас закован в кольчугу и явился сюда, готовый к схватке. На его зов в зал кинулись слуги, в латах и с оружием в руках.

– Покажите этим английским изменникам, что ожидает смутьянов! – крикнул архиепископ.

Его люди накинулись на беззащитных монахов, принялись их избивать, рвать на них одежду, пинать несчастных ногами.

Четверо из братии сумели выбраться за стены монастыря и со всех ног бросились во дворец лондонского епископа. Их рассказ привел прелата в ужас.

– О, дерзкий чужеземец! – вскричал епископ. – Немедленно отправляйтесь к королю. Покажите ему ваши раны и ваши изорванные рясы. Расскажите о случившемся. Пусть король знает, какому поношению подверглись слуги Божии.

По дороге в королевский дворец монахов остановили горожане, удивленные столь странным видом святых отцов. Монахи рассказали о том, как чужеземный архиепископ ворвался в аббатство и какой дебош он там учинил.

– Не позволим, чтобы чужаки глумились над нашими монахами! – вскричал кто-то из толпы. – Где этот Бонифас? Мы его сейчас так отбонифасим, что своих не узнает!

Монахи двинулись дальше, а толпа ринулась по направлению к аббатству.

Тем временем король и королева, как обычно, находились в своих покоях, играя с принцем и принцессами. Вошел слуга и доложил, что монахи, избитые архиепископом Кентерберийским, просят у его величества аудиенции.

– Мой дядя кого-то избил? – удивилась королева. – Какая чушь!

– По ним видно, что они действительно избиты, миледи, – сказал слуга.

Генрих обернулся было к двери, но Элеанора крепко взяла его за локоть.

– Не принимайте этих монахов, – прошептала она. – Вы ведь понимаете, что все это означает. Они недовольны вашим выбором архиепископа. Разве не пытались его опорочить в ваших глазах прежде?

Генрих посмотрел на жену и согласился. Такое и в самом деле уже случалось.

– Уверяю вас, что это подлый обман. Отошлите их прочь.

– Пусть убираются, – сказал король. – Я не желаю их видеть.

Слуга поклонился и вышел.

Вид у короля все же был несколько смущенный, и Элеанора сказала:

– Посмотрите, как Эдуард кидает игральные кости. Просто настоящий прожигатель жизни!

И Генрих тут же забыл неприятную историю с монахами.

Тем временем толпа, направлявшаяся в аббатство, все разрасталась и разрасталась. Лондонцы решили, что пора положить конец наглости иноземцев. Оскорбление, нанесенное монахам, не должно остаться без наказания.

– Где этот негодяй? – кричали в толпе. – Где самозванец, называющий себя архиепископом?

Увидев целое людское море, стремительно приближающееся к монастырским стенам, Бонифас замер от ужаса.

Он и его люди были вооружены, но одно дело – воевать с беззащитными монахами и совсем другое – противостоять разгневанной толпе.

– Скорей! Нужно уходить отсюда! – крикнул Бонифас.

– Спустимся к реке, милорд, – воскликнул один из слуг. – От стены к причалу ведет лестница.