раз.

Ричард забыл о своем испуге. Они закрыли глаза и продолжали говорить о том великолепии, которое их ожидало. Прошло еще много времени, прежде чем они заснули.

Тогда в окне снова появилось лицо. Оно несколько секунд пристально вглядывалось внутрь комнаты, а затем исчезло. На тропинке под окном послышались осторожные шаги.

Человек, заглядывавший в окно, прошел дальше по тропинке и остановился у двери, ведущей в Гарден Тауэр. К нему присоединился еще один. Он прошептал:

– Ну как?

– Черт возьми! Я думал, они никогда не заснут.

– Значит, все готово?

– Все готово. Дайтон ждет внизу.

– Тогда пошли.

Грин и Уилл Слейтер поднялись по лестнице, у комнаты принцев они остановились.

– Вроде тихо. Я бы не хотел, чтобы они проснулись.

– Ха! Неужто боишься, Уилл?

– Боюсь? Я, который выпустил кишки стольким людям!..

– И все же…

– Давай! Нужно покончить с этим делом.

Очень осторожно открылась дверь. Двое мужчин, сняв башмаки, в одних чулках прокрались в комнату. Им нечего было бояться. Стены комнаты были толстыми, и несколько вскриков никто бы не услышал, и все же им очень не хотелось разбудить мальчиков.

Мужчины остановились у кровати, глядя на две детские фигурки. Младший крепко держался за рубашку брата, спрятав лицо в подушку, словно хотел надвинуть ее на глаза. Эдуард спал на спине, на губах его блуждала улыбка, словно он видел приятный сон.

Грин подтолкнул Слейтера. Почему этот человек медлит? Чем скорее они покончат с этим делом, тем лучше. Грин встал по одну сторону кровати, Слейтер остался по другую. Чего же они мешкают? Возможно, потому, что легче выпустить кишки человеку в бою, чем убить двух спящих мальчиков.

Грин встретился глазами со Слейтером, и оба решили не показывать друг другу своей слабости. Слейтер взял подушку, которую принес с собой, и придавил ею голову Ричарда. Мальчик судорожно глотнул воздух, посопротивлялся немного, а затем все кончилось.

Эдуард отстал от брата всего на секунду-другую.

Дело было сделано, и в мрачной комнате наступила гробовая тишина. Не ощущая никакого стыда за содеянное, спотыкаясь и спеша поскорее покончить со своим черным делом, мужчины взвалили мальчиков на плечи. Они понесли их к могиле в маленькой комнате, которую Дайтон готовил весь день.

В том месте, где Ист-Чип соединяется с Кэндлуик-стрит, сидела старая нищенка; ее видели здесь днем и ночью, зимой и летом. С длинными седыми волосами, страшно худая, маленькая и сморщенная, она напоминала съежившуюся куклу. Лицо ее потемнело и испещрилось морщинами, но находились люди, которые жалели ее и бросали ей монетки, чтобы она хоть как-то могла продолжать свое существование.

Она была очень старой, наверное, самой старой в Лондоне. Все, кого она знала в молодости, умерли. О ней говорили: «Она когда-то жила в большой роскоши и утверждает, что она не кто иная, как Джейн Шор, – та самая возлюбленная Эдуарда IV». Однако с трудом верилось, что эта старуха могла быть прекрасной Джейн, очаровавшей короля.

Джейн знала, что они не верили ей. Да и какое это имело значение? Она пожимала своими худенькими плечами и печально улыбалась. Ей ничего не оставалось делать, как сидеть здесь и выпрашивать подаяние, вспоминая о прошлом и ожидая смерти.

Умерли все, кого она любила. Кейт умерла от малярии, которая опустошила город вскоре после исчезновения принцев. Теперь даже воспоминания о принцах едва ли волновали Джейн, ведь это случилось так давно, и Джейн догадывалась, что произошло с мальчиками. Их убили по приказу короля Генриха VII, так как они стояли на его пути и должны были умереть. Она слышала, что сэр Джеймс Тайрелл уехал во Францию, получил большое пособие от своего царственного господина, а позднее, когда безрассудно вернулся в Англию, его заточили в Тауэр и там казнили без суда, ведь он был опасным человеком, владевшим опасным секретом. Елизавету Вудвилль сослали в монастырь. Может быть, потому, что она настойчиво хотела узнать, что случилось с ее сыновьями? Понять все это можно было только тому, кто был близок к трону и мог, сопоставив маленькие разрозненные события, сложить полную картину происшедшего.

Она так много повидала в своей жизни и прожила так долго, что ее голова была полна такими картинами. Она видела коронацию старшей дочери Эдуарда, возвышение Ламберта Симнела и Перкина Уорбека, она мельком видела Уилла Шора, когда его вели к Тайберну, где он был казнен за обрезку золотых монет. Она слышала, как люди шептались: «Это Уилл Шор – ювелир. Говорят, что много лет тому назад он был мужем Джейн Шор».

Епископ Мортон, теперь уже кардинал, писал историю прошлых лет. Она видела его время от времени, когда он проходил через Сити со своим протеже Томасом Мором. Кардинал не только писал историю, но и распространял ложные сведения о том, что происходило в прошлом. Люди верили ему, ведь он был великим кардиналом! Верил ему и молодой человек с благородным выражением лица по имени Томас Мор. А почему бы ему не верить? Он не пережил того, что пережила маленькая старая нищенка, сидевшая на углу Ист- Чипа.

Кардинал мог рассказывать о смелом Ричарде какие угодно небылицы. До чего просто было обвинить его в том, что он отравил свою жену, убил Генриха VI и герцога Кларенсского! Его даже обвинили в убийстве маленьких принцев, так как проще простого было изменить дату их исчезновения. Кто будет слушать старую нищенку, когда вся ложь, разносимая кардиналом, приветствуется и одобряется признательным королем! Старая династия должна быть скомпрометирована, чтобы укрепить новую. Из уст в уста передавалась