авиацию в течение первых недель войны, и основную роль здесь сыграли, в первую очередь, низкий уровень летного и тактического мастерства экипажей западных приграничных округов, отсутствие надлежащего управления и материального обеспечения.
Таким образом, Красная Армия по своему уровню подготовки к военным действиям уступала вермахту по многим качественным параметрам. Для устранения крупных недостатков в подготовке и оснащении войск и проведения задуманной реорганизации вооруженных сил и перевооружения их на новую технику требовалось много времени. Поэтому Сталин, трезво оценивающий реальное состояние Красной Армии, делал все возможное, чтобы оттянуть начало войны с Германией. Он больше всего боялся спровоцировать Гитлера на нападение до того, как Красная Армия будет готова на равных сражаться с вермахтом.
4 мая Политбюро ЦК ВКП (б) приняло важнейшее Постановление «Об усилении работы Советских центральных и местных органов», которое было затем оформлено как решение Пленума ЦК. Согласно ему, И.В. Сталин был утвержден Председателем Совета Народных Комиссаров СССР вместо В.М. Молотова, который стал первым заместителем Председателя СНК, оставаясь на посту наркома иностранных дел. Таким образом, и формально было узаконено совмещение Сталиным высших партийного и государственного постов. В создавшейся к лету 1941 г. обстановке это был шаг в правильном направлении. Но в условиях неумеренного славословия со стороны ближайшего окружения вождь уверовал в собственную гениальность и непогрешимость и на этот раз перехитрил самого себя.
Наиболее объективным индикатором растущей угрозы нападения была концентрация германских войск вблизи советских границ. Но Сталин ошибочно считал, что Гитлер никогда не решится на большую войну на Востоке, не покончив предварительно с Англией. Победить эту страну можно было не только прямой высадкой на ее территорию, вероятность успеха которой после проигрыша Германией воздушной «Битвы за Британию» была исчезающе мала. У огромной Британской империи была своя «ахиллесова пята» — Ближний и Средний Восток. В последнем предвоенном 1938 г. англичане импортировали в свою страну 11,85 млн. т нефти и нефтепродуктов [836], и немалая доля этого обширного потока пришла оттуда, главным образом из Ирана. Потеря иранских источников нефти в значительной мере подрывала способность Англии к дальнейшему ведению войны. В то же время в случае их захвата Германия полностью решила бы свои собственные хронические проблемы с топливом. Кроме Ирана, промышленная добыча нефти тогда велась в Саудовской Аравии и Ираке, да и в Кувейте было уже открыто крупное нефтяное месторождение. Одним словом, район Ближнего и Среднего Востока представлялся крайне соблазнительной целью для дальнейшей германской экспансии.
Поэтому вполне понятен эпизод, описанный Жуковым. Когда в очередной раз Жуков попытался, по его словам, получить разрешение на приведение войск западных военных округов в боевую готовность, Сталин подвел его к карте и, показав на Ближний Восток, заявил: «Вот куда они [немцы] пойдут» [837]. Сталин рассуждал вполне рационально, но у Гитлера была своя логика. Он считал, что ему не составит особого труда быстро разгромить русские вооруженные силы и добыть нефть, так необходимую Германии для ведения длительной войны на истощение с Англией, в Советском Союзе. Да и не только нефть… А до Ирана Гитлер рассчитывал добраться через Кавказ.
Несомненно, многие стратегические ошибки советского руководства в значительной степени объяснялись умело организованной немцами целенаправленной кампанией дезинформации. Есть смысл подробнее остановиться на этом вопросе.
Сами немцы не обольщались надеждой, что сумеют скрыть от вездесущих глаз коммунистического подполья сосредоточение на территории враждебной им бывшей Польши огромных масс людей и военной техники. Поэтому они постоянно разрабатывали и целенаправленно проводили в жизнь все новые мероприятия по дезинформации военных и политических лидеров Советского Союза об истинных целях своих действий. Для этого широко использовались пресса, радио, передача секретных и шифрованных телеграмм с расчетом их перехвата разведкой и контрразведкой определенных стран, дозированное распространение ложных слухов по различным каналам, в том числе дипломатическим. Был предусмотрен целый ряд крупных мероприятий по оперативно-стратегической маскировке и политической дезинформации, объединенных единым замыслом при ведущей роли военного командования.
Еще 15 февраля 1941 г. Кейтель отдал приказ, который знаменовал собой начало проведения в жизнь комплекса мероприятий, призванных скрыть от советского руководства подготовку операции «Барбаросса». Там, в частности, говорилось:
В этом же приказе Кейтель подчеркнул:
Все эти мероприятия были призваны, с одной стороны, скрыть массированную концентрацию сил, задействованных в операции «Барбаросса», с другой — ввести противника в заблуждение, подбросив ему ложные сведения о своих войсках и намерениях. Это немцам во многом удалось. Например, 15 мая 1941 г. Разведуправление Красной Армии доложило, что в составе люфтваффе имелись 8-10 парашютно-десантных дивизий, из которых 1–2 находились в Греции, 5–6 — на северном побережье Франции и Бельгии, а еще две — в Германии [840]. Таким образом, у советского руководства было создано превратное впечатление, что немцы явно нацеливают свои ударные соединения на Англию[148] .
День 22 мая 1941 г. стал отправной точкой для завершающего этапа переброски вермахта к советским границам, когда наряду с резко возросшими темпами перевозок сухопутных частей началось перебазирование авиации. До установленной даты германского нападения оставался ровно один месяц. Это был критический момент во всей операции по сосредоточению сил, предназначенных для вторжения в СССР. Критическим он стал потому, что именно с этого момента сами немцы больше не считали возможным сохранять всю операцию в секрете от противника [841]. Именно поэтому они заблаговременно подготовили и начали осуществлять вторую фазу кампании дезинформации советского руководства о своих истинных намерениях. Ее план был сформулирован в указаниях руководства ОКВ от 12 мая 1941 г.:
