буров была всегда настолько очевидной, что с того времени, как эти «великолепные дикари» стали располагать огнестрельным оружием, ни один бур никогда не пытался поселиться в стране кафров или встретиться с ними лицом к лицу на поле боя. Буры вообще проявляли заметную антипатию ко всяким иным способам ведения войны, кроме использования дальнобойных орудий, и в своих передвижениях, подойдя бочком к женственным бечуанам, они предоставили англичанам улаживать споры их, буров, с кафрами и оплачивать английским золотом их войны.
Баквейны, живущие на Колобенге, имели перед своими взорами зрелище нескольких племен, обращенных бурами в рабство. Бакатла, батлокуа, баукенг, бамосетла и еще два других баквейнских племени стонали от гнета принудительного неоплачиваемого труда. Но бурами это считалось не столь великим злом, как то обстоятельство, что молодые люди этих племен, желая иметь собственный скот, – единственный способ достигнуть уважения и значения в глазах своих сородичей, – имели обыкновение уходить в поисках заработка в Кэпскую колонию. Проработав там три или четыре года на сооружении каменных запруд и плотин у голландских фермеров, указанные молодые люди бывают очень довольны, если к концу этого времени они могут вернуться к себе с тремя или четырьмя коровами. Подарив одну из своих коров вождю, они навсегда становятся в глазах своего племени людьми, достойными уважения. Эти добровольцы, называемые у голландцев мантатами, пользовались у них большим уважением. Им платили по шиллингу в день и выдавали по большому караваю хлеба на шесть человек ежедневно.
Многие из этих туземцев, которые раньше видели меня в двенадцати сотнях миль от Кэпа [Кейптаун], узнавали меня и приветствовали громким радостным смехом, когда я проезжал мимо них во время их работы в Рогевельде и Боккефельде, находящихся на расстоянии нескольких дней пути от Кейптауна. Я беседовал с ними и с людьми, для которых они работали, и нашел, что существующий порядок вполне удовлетворял обе стороны. Я не думаю, чтобы в области Ка-шан [Мегалисберг] нашелся хотя бы один бур, который отрицал бы, что ими в результате ухода рабочей силы в колонию был издан закон, лишающий таких рабочих скота, приобретенного тяжелым трудом, на том весьма убедительном основании, что если им нужна работа, то пусть работают на нас, своих хозяев, причем буры нагло заявляют, что платить им за труд они не будут. Я всегда питаю искреннюю благодарность судьбе за то, что я не был рожден в стране рабов. Никто не может представить, как отрицательно действует система рабства на самих рабовладельцев, которые были бы не хуже других людей, если бы не этот странный дефект, мешающий им почувствовать, как низко и неблагородно не платить за оказанные услуги. Жить обманом для них становится таким же естественным делом, как жить по средствам – для всех остальных людей.
Для читателей может оказаться небезынтересным краткое описание нашей хозяйственной жизни в Африке. Так как покупать все необходимое для нашего устройства было негде, то мы изготовляли сами непосредственно из сырья все, в чем нуждались. Вам нужен кирпич для постройки дома, – вы должны отправиться в лес, срубить дерево, выпилить из него дощечки и приготовить из них форму для кирпича; материал для окон и дверей тоже стоит в лесу; а если вы хотите, чтобы туземцы относились к вам с уважением, вы должны построить себе дом приличных размеров, что требует огромных физических усилий. Туземцы не могут быть для вас хорошими помощниками потому, что хотя баквейны и очень охотно работают за плату, но у них есть одна странная особенность: они не могут строить прямоугольных зданий. Как все бечуаны, они делают свои жилища круглыми. При постройке трех больших домов, сооруженных мною в разное время, я должен был класть своей правой рукой каждый кирпич или жердь, когда их нужно было положить под прямым углом.
Хижина кафров (племени зулу)
Жена моя сама молола муку и пекла хлеб: для этого на месте муравейника была выкопана большая яма и сооружена импровизированная печь с каменной пластинкой вместо дверцы. Иногда устраивали на ровном месте хороший костер и когда вся земля на этом месте накаливалась, то клали тесто на маленькую сковородку с короткой ручкой или прямо на горячую золу. Над тестом ставили вверх дном какую-нибудь металлическую посуду, подгребали к ней кругом золу, а затем делали небольшой костер сверху. Из теста, смешанного с небольшим количеством закваски, оставленной от прежнего печения, и постоявшего час-другой на солнце, благодаря такому способу приготовления, получался превосходный хлеб. Пользуясь кувшином как маслобойкой, мы сами делали масло, сами изготовляли свечи, отливая их в формочке; мыло делали из золы растения соляк или из древесной золы, получая необходимую щелочь продолжительным кипячением ее.
Когда мы жили на Колобенге, то в отношении снабжения хлебом во время засухи всецело зависели от Курумана. Один раз наше положение ухудшилось до того, что мы питались отрубями; чтобы превратить отруби в муку, нужно было смолоть их последовательно до трех раз. Мы очень нуждались в мясном питании, которое, кажется, является более необходимым для жизни, чем считают вегетарианцы. Мы не могли надеяться на регулярное получение мяса. Сечеле, по праву вождя, получал грудину от каждого животного, убитого на его территории или за ее пределами, и он обязательно присылал нам каждый раз во все время нашей жизни там щедрую долю мяса. Но эти получки по необходимости были столь нерегулярными, что иногда мы вынуждены были питаться саранчой. Саранча является настоящим благодеянием для этой страны; заклинатели дождя предлагают иногда вызвать ее посредством своих заклинаний. По вкусу она вполне съедобна, но запах у нее неодинаковый в зависимости от растений, которыми она питается. Саранчу и мед следует есть вместе, это физиологически обосновано. Иногда ее высушивают на огне и толкут, и в таком виде, немного приправленная солью, она бывает очень вкусной. Сохраняется она месяцами. Вареная она невкусная, но жареную саранчу я предпочел бы креветкам, хотя, если бы было возможно, я уклонился бы и от того, и от другого.
Во время путешествий мы иногда очень страдали от недостатка мяса. Это было особенно чувствительно для моих детей, и туземцы, выражая свое сочувствие, часто давали им крупных гусениц, которые, кажется, были для них приятны; насекомые эти не могли быть вредными, потому что сами туземцы поглощали их в огромном количестве. Другой род пищи, которую наши дети ели с удовольствием, это необыкновенно крупные лягушки, называемые «матламетло». По представлению туземцев, эти огромные лягушки, которые, будучи приготовленными, выглядят как крупные цыплята, выпадают из грозовых туч, потому что после грозового ливня наполненные водой впадины моментально становятся заселенными этой громко квакающей и ворчливой живностью. Явление это имеет место в самых сухих местах пустыни, как раз там, где для неопытного взгляда не заметно никакого признака жизни. Будучи однажды застигнут ночью в Калахари в таком месте, где в продолжение двух суток у нас не было надежды достать воды для нашего скота, я был изумлен, услышав в прекрасный тихий вечер кваканье лягушек. Идя в направлении этих звуков до тех пор, пока я не убедился, что эти музыканты находятся между мной и нашим костром, я разочарованно констатировал, что их могла радовать единственно только надежда на дождь.
Впоследствии я узнал от бушменов, что матламетло устраивают себе норы около корней одного кустарника и укрываются в них во время засушливых месяцев. Так как они редко выходят из нор, то отверстия этих нор используются разными пауками, которые затягивают их своей паутиной. Лягушки обзаводятся, таким образом, окном и бесплатной занавеской. Никому, кроме бушменов, не пришло бы в голову искать лягушку под паутиной, сотканной пауком. В том случае, о котором я рассказываю, я совершенно не мог обнаружить лягушек. Когда они бросаются во впадины, наполняемые грозовым ливнем, то сразу, одновременно со всех сторон раздается пенье их хора, объявляющего о своем «схождении с облаков». Обнаружение в пустыне во время засухи матламетло вызвало скорее разочарование: я привык считать, что лягушки квакают только тогда, когда они сидят по горло в воде. В других местах, после долгого пути по безводной пустыне, эту музыку считают приятнейшим для слуха звуком, и я вполне могу понять симпатию, которую выразил к этим животным Эзоп, сам африканец, в своей басне о мальчиках и лягушках.
Навозный жук – самое полезное из всех насекомых, так как его вполне можно назвать жуком-санитаром. Где этих жуков много, как, например, в Курумане, там во всех деревнях и воздух и земля чисты; как только навоз появляется на земле, сейчас же слышится жужжание этих крылатых санитаров, привлеченных сюда запахом навоза. Они сразу же откатывают его во все стороны в виде шаровидных кусков, величиною с бильярдный шар; когда они достигают места, подходящего по своей влажности для откладывания яиц и для безопасности юного потомства, то они подкапывают под этим шаром землю до тех пор, пока не поместят его весь в образовавшуюся ямку и не забросают его сверху. Затем они откладывают в закопанную массу свои
