На предложение, сделанное нами вождю-женщине Маненко, посетить ее и объяснить ей лично цель нашей поездки, мы получили ответ, что должны оставаться на месте, пока она сама не посетит нас. Она прислала нам с нашими посыльными корзину, полную корней маниока. Через два дня от нее прибыли другие послы с приказанием приехать к ней мне. После этих затяжных переговоров и четырехдневных дождей я совсем отказался от поездки к ней и отправился вверх по реке к маленькой речке Макондо [13°23 12» ю. ш. ], которая впадает в Леебу с востока и имеет в ширину от 20 до 30 ярдов [от 20 до 25 м].
1 января 1854 г. Почти весь день шел ливень. Несомненно, начался дождливый сезон. Жители деревень часто приносили нам темно-красные фрукты, называемые «мава», мы давали им за это кусочки мяса.
Переезжая через реку в месте слияния Леебы с Макондо, мы узнали, что здесь ездят мамбари, ведущие торговлю с местными племенами. Мамбари – весьма предприимчивые торговцы. Они доставляли манчестерскую мануфактуру в самое сердце Африки. Макололо не могли поверить, что эти хлопчатобумажные ткани, вызывающие у них удивление, являются произведением рук обыкновенного человека. Африканцам наши хлопчатобумажные ткани кажутся сказкой. «Как могут железные вещи прясть, ткать и набивать так красиво?» Наша страна представляется им каким-то чудесным царством света, откуда идут жемчуг, кисея и павлины. Попытка объяснить процесс фабрикации вызывает у них восклицание: «Верно! Вы просто боги!»
Когда мы оставили Макондо, то целое утро лил дождь. Около 11 часов мы подплыли к одной деревне, где старшиной был некий Шеакондо. Мы известили этого старшину о своем приезде, и он скоро явился к нам со своими двумя женами, которые принесли нам в подарок маниоки. Население здесь принадлежит к племени балонда. Шеакондо мог хорошо говорить на языке бароце, на котором мы и повели с ним беседу. Он не обнаруживал перед нами страха и был во всем откровенен. Балонда занимаются больше всего разведением маниока; они садят также дурру, земляные орехи, бобы, кукурузу, сладкий картофель, или бататы, называемые здесь «лекото».
У людей, которые пришли к нашему бивуаку вместе с Шеакондо, многие зубы были спилены до самого основания, а те, которые оставались нетронутыми, сверкали яркой белизной. На разных частях тела у этих туземцев была татуировка. На коже живота у них имеются небольшие вздувшиеся рубцы около полудюйма [1,2 см] в длину и четверти дюйма [немного более 0,5 см] в ширину; рубцы располагаются в виде звезды или образуют другой какой-нибудь узор. Сквозь любое красящее вещество, наложенное ими на тело, всегда просвечивает темный цвет кожи. Они очень любят смазывать всю поверхность кожи маслом, придающим ей приятный глянец. Не имея других возможностей, они пользуются для этого маслом из семян клещевины, т. е. касторовым, но чрезвычайно любят также коровье масло или сало. Старшая жена Шеакондо преподнесла мне в подарок корни маниока и сейчас же учтиво потребовала, чтобы ее смазали коровьим маслом; будучи щедро снабжен им во время своего путешествия по территории макололо, я дал ей столько, сколько требовалось, и так как на них почти нет одежды, то я охотно готов допустить, что благодаря этому она почувствовала себя более удобно. Другая любимая жена Шеакондо тоже пожелала масла. Она носила на нижней части голени много медных колец с привязанными к ним железными пластинками для того, чтобы они звенели на ходу, когда она быстро, по-африкански, семенит своими ногами.
Вследствие непрерывных дождей и пасмурного неба я в течение двух недель не мог сделать ни одного наблюдения для определения долготы и широты. Лееба все еще не обнаруживает признаков большого подъема воды. Благодаря множеству впадающих в нее ручейков, поросших мхом, вода в ней выглядит почти черной.
Здесь заметно меньше птиц и рыбы, в то время как Лиамбье кишит ими. Следует отметить, что здешние крокодилы больше боятся человека, чем на Лиамбье. Отравленные стрелы здешних туземцев, балонда, приучили крокодилов не показываться на глаза. Мы не видели здесь ни разу, чтобы хоть один крокодил грелся на солнце.
Балонда расставляют так много ловушек для птиц, что птицы редко показываются здесь. Однако на берегах Леебы я наблюдал много новых для меня мелких певчих птиц.
На востоке дождя выпало больше, чем здесь, потому что вода в Лиамбье быстро прибывала и так сильно размывала песчаные берега, что цвет ее воды принял желтоватый оттенок.
Один из наших людей был укушен неядовитой змеей и, конечно, не потерпел от укуса никакого вреда. Бароце приписали это тому, что в тот момент вокруг укушенного было много людей, которые смотрели на эту змею. Они думают, что взгляд человека обладает магическим действием и может уничтожить яд.
6 января мы достигли одной деревни, находящейся во владении другой женщины-вождя – Нямоаны, сестры Шинте, самого могущественного вождя племени балонда в этой части страны. Ее люди только недавно поселились на этом месте, построив здесь всего двенадцать хижин. Ее муж, Са-моана, был одет в короткую юбку из байки зеленого и красного цвета, носил копье и широкий старинный меч около 18 дюймов [45 см] в длину и 3 дюймов [7,5 см] в ширину.
Вождь и ее супруг сидели на шкурах, находившихся в центре круга диаметром в тридцать шагов и несколько возвышающегося над уровнем почвы. Это возвышение было окружено канавой. За пределами канавы перед возвышением сидело около тридцати человек всевозможных возрастов обоего пола. Мужчины были вооружены луками, стрелами, копьями и широкими мечами. Около мужа вождя сидела еще одна, несколько пожилая женщина, с неприятным косящим кнаружи левым глазом. Приблизительно в 40 ярдах [35 м] от них мы положили свое оружие на землю, и я, подойдя к центральному седалищу, приветствовал по-туземному, захлопав в ладоши, сначала мужа. Он показал мне на свою жену, желая сказать этим, что первенство чести принадлежит ей. Я приветствовал ее тем же способом. Принесли циновку, и я сел перед ними на корточки. Затем они позвали специально уполномоченного для переговоров человека и спросили меня, кто будет говорить от моего имени. Я указал на Колимботу, который был лучше других знаком с их диалектом, и тогда начались переговоры по всей форме. Я объяснил им свои действительные цели, без малейшей попытки окутать их таинственностью или представить в ином виде, чем они были для меня самого; я всегда был убежден в том, что когда имеешь дело с людьми нецивилизованными, то наилучшим путем в отношениях с ними является, без сомнения, искренность. Колимбота передавал уполномоченному Нямоаны то, что я говорил ему. Тот передавал все сказанное дословно ее супругу, который снова повторял все ей. Таким образом, все это пересказывалось четыре раза и так громко, чтобы все присутствующие могли слышать. Ответ возвращался ко мне таким же круговым путем, начинаясь от леди к ее супругу и так далее.
Для того чтобы вызвать к себе доверие, я между прочим показал им на свои волосы, на которые во всех этих местах смотрят как на диковинку. Они спросили: «Неужели это волосы? Это львиная грива, а вовсе не волосы». Некоторые думали, что я сделал себе парик из львиной гривы, как они сами делают себе иногда парики из волокон Ife, окрашивая их в черный цвет и скручивая их так, чтобы они напоминали курчавую массу их волос. Я не мог возразить им в виде шутки, что у них самих не волосы, а овечья шерсть, потому что в этой стране совсем не было овец. Поэтому я довольствовался утверждением, что у меня настоящие, неподдельные волосы, какие могли бы быть и у них, если бы у них они не были опалены и скручены солнцем. Как пример того, что может сделать солнце, я сравнил свое бронзовое лицо и руки, которые к этому времени были у меня приблизительно такого же цвета, как светлоокрашенная кожа макололо, с белой кожей на своей же груди. Они охотно поверили тому, что мы с ними имеем в конце концов общее происхождение. Здесь, как и повсюду, где одновременно бывает и жара и влажность, кожа у людей очень темного, хотя и не вполне черного цвета. Я показал им свои часы и карманный компас, на которые они смотрят, как на диковину, но хотя муж и позвал леди посмотреть на все эти вещи, ее нельзя было уговорить подойти ко мне так близко.
Этот народ более суеверен, чем те племена, которые я видел прежде. Только еще начав строить свою деревню, они уже нашли время соорудить два навеса для горшков с волшебными снадобьями. Когда их спросили, что за средства находятся в этих горшках, то они ответили: «Талисманы для баримо» [духов]. Здесь же мы увидели первое доказательство существования идолопоклонства: оно заключалось в остатках старинного идола в одной заброшенной деревне. Это была вырезанная из куска дерева человеческая голова.
Так как мне все еще казалось, что Лееба идет оттуда, куда мы намеревались ехать, то я хотел продолжать наш путь водой, но Нямоане очень хотелось, чтобы ее люди проводили нас к ее брату Шинте, а когда я объяснил ей преимущества водного пути, то она заявила, что ее брат живет в стороне от реки и что, кроме того, впереди находится водопад, переправиться через который на челноках было бы очень трудно.
