хуже.

В начале августа, во время нашего путешествия вверх по Замбези, часто шли проливные дожди. 8 августа выпало свыше 3 дм осадков. Такое большое их количество – больше чем выпадает когда-либо в Тете в день во время дождливого сезона – объясняется близостью к океану. Иногда каюта бывала почти затоплена: кроме течи снизу, проникал через крышу дождь. Если мы хотели писать, приходилось это делать под зонтиком.

Способ соединения отсеков был тоже новый; трение заднего отсека о средний накачивало речную воду, и она растекалась ручьями по полу и проникала в шкафы, где лежали подушки, выполнявшие двойную роль – стульев и постелей.

В большинстве случаев мы болели лихорадкой из-за того, что спали на этих мокрых подушках. Погибло или потребовало двойной работы по сушке множество ботанических образцов, которые усердно собирал и тщательно препарировал д-р Кэрк.

Когда мы стояли на якоре у одного острова в нескольких милях ниже Мазаро, владелец этого острова Поль, родственник мятежника Мариано, явился к нам в гости. Он только что вернулся из Мозамбика, где, как принято здесь говорить, «уладил дело» с властями. Он сказал нам, что генерал-губернатор д'Альмейда ничего не знал о Конгоне и считал, как и другие, что Замбези впадает в океан у Келимане. Его превосходительство расспрашивал Поля относительно правильности карты д-ра Ливингстона в этом отношении. Мы говорим об этом потому, что позднее португальцы серьезно пытались доказать, что Конгоне еще раньше была известна их работорговцам. Поль – человек смешанного происхождения, имеет цветущий вид; это единственный действительно толстый человек среди потомков португальцев в Восточной Африке. Жалко, что одна категория болезней, как наследственных, так и благоприобретенных, так распространилась между метисами, что нельзя сделать никакого заключения относительно их стойкости как расы.

Около середины августа, запасшись дровами в Шамоаре, мы снова двинулись вверх по Шире, намереваясь лучше познакомиться с населением и совершить пешком более далекое путешествие на север от озера Ширва, чтобы найти озеро Ньяса, о котором мы уже получили некоторые сведения как об озере Ньиньеси («звезды»). Шире много уже, чем Замбези, но глубже, и плавать по ней легче. Она орошает низменную и чрезвычайно плодородную долину 15–20 миль ширины. С обеих сторон эту долину окаймляют поросшие лесом горы. На протяжении первых 20 миль они на левом берегу подступают вплотную к реке; дальше находится Морумбала (это название означает «большая сторожевая башня»), обособленная гора в 500 ярдах от берега реки. На западе склоны ее крутые; она достигает 4000 футов высоты и около 7 миль длины. Она покрыта лесом до самой верхушки и очень красива. Ее южная оконечность, виднеющаяся в отдалении, имеет красивый пологий склон; кажется, что подняться по нему было бы нетрудно. Но сторона, обращенная к Шире, крутая и скалистая, особенно в верхней своей части. Примерно на половине горы виднеется маленькая деревушка: она находится выше пределов досягаемости для москитов, и воздух в ней чистый и бодрящий. Климат и растительность на вершине очень отличаются от таковых в долине; но значительная часть жизни населения проходит среди облаков, которые во время дождливого сезона висят целыми днями на вершине излюбленной ими горы. Когда мы поднимались на гору в первый раз, ее обитатели встретили нас очень приветливо; перед нашим вторым посещением они почти все были уничтожены Мариано.

Д-р Кэрк нашел на этой и других горах свыше 30 сортов папоротников, даже большие папоротниковые деревья, хотя едва ли хоть один из этих видов встречается в долинах. Здесь растут дикие лимоны и апельсины; население сажает ананасы. Среди громадных деревьев, растущих у подножия горы, находит приют и пищу множество коршунов, обезьян, антилоп и носорогов.

В долине недалеко от южной оконечности горы бьет горячий источник. Вода прорывается из земли, прозрачная как хрусталь, в двух местах, на расстоянии нескольких ярдов одно от другого, и течет узкой горячей струей. Температура воды оказалась 79°; яйцо варилось в ней примерно столько времени, сколько нужно, чтобы сварить в обыкновенном кипятке. Наш проводник бросил в воду маленькую веточку, чтобы показать нам, как быстро она убивает листья. По-видимому, несчастные ящерицы и насекомые не понимают, что такое горячий источник, так как их останки лежат в большом количестве на дне. При нас на воду сел большой жук; он погиб прежде, чем успел свернуть свои крылышки.

Вода откладывает на камни осадок, имеющий запах серы. Примерно на расстоянии 100 футов от источника грязь еще такая горячая, что едва можно терпеть при прикосновении к ней. Купание в этой грязи прекрасно очищает кожу, причем грязь не пристает к телу; удивительно, что португальцы не используют этот источник для лечения многочисленных накожных болезней, которыми они так часто страдают.

На богатой равнине, образующей перемычку между реками Шире и Замбези, западнее Морумбалы виднеются несколько групп пальм и акаций. Это – хорошее место для всяких зверей. Работавшие на каноэ люди с Замбези боялись спать здесь, так как считали, что тут водятся львы; они предпочитали проводить ночи на острове. Несколько черных, которые сопровождали нас в качестве рабочих-добровольцев из Шупанги, крикнули однажды вечером, что на берегу лев. Было очень темно, и мы видели только два сверкающих огня, которые, как говорили, были глазами льва, смотревшего на нас; здесь, как и в других местах, считают, что глаза льва всегда горят ночью. Это были, вероятно, светящиеся червяки, так как они не двинулись с места, когда мы выстрелили в них.

За Морумбалой, извиваясь, через обширное болото протекает Шире. На много миль к северу простирается широкое море свежей зеленой травы; это место такое ровное, что им можно пользоваться для определения высоты солнца в полдень. В 10–15 милях к северу от Морумбалы находится имеющая форму купола гора Маканга, или Чиканда; далее тянется несколько других с вершинами, которые выглядят гранитными; они образуют восточную границу долины. Другой хребет, состоящий из метаморфических пород, начинается против Сены и окаймляет долину с запада.

Продвинувшись на некоторое расстояние по этому болоту на пароходе, мы подошли к широкому поясу из пальм и других деревьев, который пересекал прекрасную равнину на правом берегу. Здесь было много следов крупных диких зверей. Слоны кормились пальмовыми орехами, имеющими приятный вкус, напоминающий фрукты, и употребляемыми в пищу человеком. Мы заметили двух питонов, которые переплелись между собою и обвили своими кольцами ветви большого дерева; обоих мы застрелили. Больший из них, самка, имел в длину 10 футов. Они безвредны; говорят, что их можно есть и они имеют вкусное мясо.

Макололо подожгли траву в том месте, где рубили дрова; спасаясь от пожара, из травы выскочил одинокий бык и яростно напал на одного очень подвижного молодого парня, по имени Мантланьяне. Еще никогда не служили ему его проворные ноги такой службы, как в эти несколько секунд, когда он убегал от разъяренного животного. Когда он добежал до берега и спрыгнул в воду, взбешенный зверь находился от него на расстоянии едва 6 футов.

К вечеру, когда дневная работа по рубке леса была закончена, несколько человек отправились ловить рыбу. Они следовали общепринятому в Африке в таких случаях обычаю: забросив удочку, они сейчас же несколько раз резко ударяли удилищем по воде, чтобы привлечь внимание рыб к приманке. Они ничего не поймали и объясняли это так же, как рыболовы в Англии при аналогичных обстоятельствах, а именно утверждали, что «от ветра рыба озябла и не клюет».

Двигаясь дальше, мы видели на болотистых берегах много кукурузных полей и огородов, где росли тыквы и табак. Они принадлежат обитателям гор, которые во время сухого сезона спускаются вниз и обрабатывают те части берегов, которые бывают залиты водой в остальное время. Пока посадки растут, они занимаются рыбной ловлей; здесь ловится много рыбы. Рыба высушивается и затем служит для продажи или собственного потребления.

Поднимаясь вверх по течению, мы прошли мимо глубокой реки около 30 футов ширины, вытекающей из водоема, имеющего ширину в несколько миль. Множество людей работали в различных местах этого водоема, наполняя свои каноэ корнями лотоса, называемого «нийка», которые широко употребляются в пищу в Африке. Если их сварить или испечь – они напоминают наши каштаны. Именно из этого водоема и через эту реку попадают в Шире главным образом плавучие водоросли. Водоем называется Ньянья эа мотопе («озеро грязи»). Его называют также Ньянья пангоно («маленькое озеро»), в то время как болото, около которого водится много слонов, носит название Ньянья Мукулу («большое озеро»). На соседних