Она почувствовала резкую боль разочарования. А чего она ожидала? Что он проводит ее домой по темным, заросшим тимьяном тропинкам, продолжая обсуждать сложную ситуацию, в которой они оказались?

– Как насчет танцевального оркестра, который вам понравился? – напомнила Дженни.

Еще не договорив эти слова, она тотчас же пожалела о них. Что с ней сегодня? Но его присутствие, как всегда, лишало ее здравого смысла.

Лицо его стало суровым.

– На сегодня достаточно, Дженни! Приберегите танцы для вашего жениха!

А не намек ли это на ревность? Но если он ревнует, значит, она не безразлична ему? Дженни быстро отогнала от себя эти бесплодные размышления. Для нее не должно иметь никакого значения, что чувствует или не чувствует к ней Глен Харни!

Широко открытыми глазами Дженни смотрела в темноту. Чем больше она старалась выбросить из головы Глена Харни, тем больше думала о нем. В ночной тишине она лежала в постели и путалась в водовороте мыслей. Менее чем через двадцать четыре часа Джон будет здесь, с ней. Но она не испытывала особой радости от предстоящей встречи, и это ее тревожило. Вдруг ее пронзило еще более пугающее откровение. Испытывает она к Глену Харни чувства, которых не должна испытывать, или нет, она больше не любит Джона! И любила ли когда-нибудь? Наверное, любила, но не той любовью, которая делает брак счастливым. Так может ли она стать женой человека, к которому не испытывает никаких чувств, кроме дружеских? Ответ очевиден: не может! Когда она приняла решение, ей стало легче. Дженни подозревала, что оно зрело в ее голове с тех пор, как она получила волнующее письмо от Джона. Она даже старалась убедить себя, что Глен Харни тут ни при чем.

Если бы он никогда не существовал, ее все равно охватила бы паника при мысли о свадьбе!

Значит, никакой свадьбы осенью не будет. Нелегко будет сообщить об этом Джону, когда он приедет, полный радостных планов. Она нервно репетировала короткие речи; тактичные, виноватые, полные угрызений совести. Но ни одна из них не показалась ей убедительной.

Каким-то образом она прожила следующий день, проведя большую часть времени на пляже с Димплс и няней.

И вот наступил вторник, пароходный день. Рано утром вне себя от нервного напряжения она побежала на кухню, взяла список требующихся покупок и выпила чашку кофе. Это придало ей иллюзию смелости, от которой не осталось и следа, когда она ехала по горной извилистой дороге в Модиц. У нее есть время сделать все покупки до прибытия парохода. Он уже виднелся на горизонте, и Дженни это показалось кричащим вызовом. Через полчаса она лицом к лицу встретится с Джоном. Что же она ему скажет? Как начнет? Сумеет ли она скрыть от него, что случилось что-то серьезное?

Затем ее осенило: разумеется, первое, о чем она ему обязательно должна сообщить, – это о внезапной болезни отца. Тревога за него, хотя бы на время, объяснит ее несколько странное поведение.

Дженни дошла до гавани. Пароход медленно приближался к берегу, взбаламучивая воду гребными винтами. Матросы с криками бросили канаты и спустили сходни. Перед Дженни возвышалась белая стена борта парохода. Заставив себя поднять глаза на пассажирскую палубу, она рассматривала людей, сходящих на берег, пока не увидела Джона. Вот он улыбается, машет ей! Сгорая от нетерпения, он заметил ее раньше, чем она его. Милый Джон! Она забыла, какой он милый, со своими непослушными соломенными волосами и простодушным лицом. Не блистающий красотой, не высокий… просто такой знакомый и надежный. И он выглядел таким счастливым! Сердце камнем упало у нее в груди. Как… о господи, как она сотрет доверчивую радость с доброго лица Джона? Ведь она знает и любит его с девяти лет! «Я выйду за тебя замуж, Джон», – говорила она тогда. Теперь, пока не привыкнет к этим словам, она должна повторять себе: «Я не выйду за тебя замуж, Джон!» Не должно быть никакой слабости, никакого компромисса, только абсолютная честность, холодная и острая, как скальпель хирурга, чтобы одним ударом разрубить сложившиеся между ними отношения.

На мгновение Джон скрылся из вида, а когда она снова его увидела, то с удивлением обнаружила, что он не один. С ним приехал его отец, сэр Марк Дейвенгем! Счастливое совпадение – великий кардиолог именно сейчас решил посетить Зелен. Его мнение и совет ободрят отца.

Сходни были по-прежнему спущены, а Джон с отцом все еще стояли на палубе, как вдруг Дженни заметила Глена Харни, идущего к ней.

– О нет! – пробормотала она себе под нос. – Этого я не вынесу!

Он подошел к ней своей размеренной, надменной походкой, с высоко поднятой темной головой, несколько насмешливо, но добродушно любуясь ею. Она стояла на пристани в голубом платье, выделяясь из толпы встречающих юностью и красотой.

– Я не собираюсь мешать вашей встрече с возлюбленным, – прочтя тревогу в ее взгляде, сказал он. – Просто я пришел встретить своих операторов, чтобы проводить их в «Славонию». Кстати, я тоже переехал туда. Так будет гораздо удобнее.

– Разумеется! – смущенно пробормотала она.

Джон с отцом уже спускались по сходням, и Глен Харни тактично удалился.

– Дженни! Как чудесно! – Она очутилась в объятиях Джона.

Он сердечно, но несколько поспешно поцеловал ее, а сэр Марк дружелюбно чмокнул ее в щеку. Он объяснил, что ему позвонил доктор Синьёк.

– Мне не очень понравилось его сообщение о твоем папе, поэтому я решил ненадолго приехать и посмотреть, как в действительности обстоят дела.

– Наш местный доктор звонил вам?! – воскликнула она. – Значит, папина болезнь гораздо серьезнее, чем мы думали? – Ее сердце наполнилось внезапным страхом.

– Не волнуйся так, дорогая! Просто я решил не рисковать. В конце концов, я знаю Эдриэна гораздо лучше, чем этот местный доктор. – Послышались ли ей в голосе доктора нотки утешения?

Они пошли к припаркованной машине. Сэр Марк, полуобняв Дженни за плечи, шагал впереди, а Джон плелся за ними с чемоданами. Ее обеспокоило неожиданное появление сэра Марка Дейвенгема. Какую же комнату отвести ему? С Джоном все просто: он с удовольствием займет комнатушку в мансарде, которую освободил Жерве, но сэр Марк вправе рассчитывать на жилье со всеми удобствами.

Все это волновало Дженни, но помогло выдержать первые полчаса после встречи с Джоном. Когда она встретила страстный взгляд, устремленный на нее, ею овладело чувство вины.

– Отец сказал тебе, что мы не будем надоедать вам на вилле во время болезни Эдриэна? – спросил он. – Компания, через которую мы заказывали билеты, забронировала нам номер в «Славонии».

Глен Харни с Джоном будут жить под одной крышей!

– Поэтому едем прямо туда! Там мы освежимся и немного отдохнем, – вставил сэр Марк. – Не будем беспокоить отца и всех домашних в столь ранний час… так что отвези нас в отель, дорогая.

Дженни послушно села за руль. Сэр Марк устроился на заднем сиденье, а Джон сел рядом с ней.

– Как я рад видеть тебя, дорогая, – сказал он, когда они отъехали. – Не могу тебе сказать, с каким нетерпением я ждал встречи с тобой, хотя понимаю, что не должен быть эгоистом и требовать, чтобы ты уделяла мне много времени. Но сегодня вечером не могла бы ты пообедать со мной… только ты и я? Нам так о многом надо поговорить.

Вот так! Если бы он знал! Представив себе, как будет притворяться, будто ухаживает за отцом, не говоря Джону, что для этого нанята сиделка, Дженни почувствовала себя подлой и ужасной.

– Пообедать вместе было бы замечательно, – согласилась она. – Можно даже поехать в Урбино!

– Урбино? Великолепная идея! – в восторге воскликнул Джон.

Но она едва слышала его, полная дурных предчувствий. Наконец они остановились возле эффектного подъезда отеля. Что, если они встретят Глена Харни с его операторами? Но ничего страшного не произошло. Глена Харни у отеля не было, а заходить в холл или даже выходить из машины ей совершенно не обязательно.