выпрямился, поднял голову и удивленно-восторженными глазами посмотрел на Хорхоя. — Хорхой, это же Ленин. Слышишь, первая буква так и слышится — Ленин. Хорхой, может, я ошибаюсь, а? Ты напиши здесь, а?

— Правильно, дед, первая буква лэ.

— Ты не говори, ты напиши.

Хорхой старательно прописными буквами вывел: «Ленин». Пиапон разглядывал каждую букву, хотя уже был знаком с четырьмя остальными буквами.

— Хорошо, хорошо, Хорхой, ты меня, оказывается, научил самым главным буквам, — сказал он растроганно. — Его имя можно писать только главными, самыми важными буквами. Теперь мы быстрее будем учиться, потому что все главные буквы уже знаем.

— Дед, еще много букв, штук двадцать или больше.

— Это ничего, мы знаем главные, вот что важно.

Но по-серьезному учиться Пиапону не пришлось, на следующий день приехал Ултумбу с райисполкомовским работником организовывать колхоз. Первое учредительное собрание провели около строившегося дома Холгитона.

Ултумбу говорил, как всегда, немногословно, перечислил, что требуется отдать в общее колхозное хозяйство, а чего не надо. Потом объяснил, для чего организовывается колхоз.

— Колхоз — это единая сила, одна сильная рука, — сказал он. — Вот вы строите этот дом. Если бы строил его один Холгитон, он его за три года не закончил бы. А вы пришли к нему на помощь, вас много, вы дружно работаете, и дело быстро продвигается. Так будет и в колхозе…

— А мы без колхоза строим дом, ничего, поднимается, — крикнул кто-то.

— Ты обожди немного, выслушай до конца. Дом этот требует немало денег, надо купить то, другое, третье. Верно? Где взять деньги? Когда будет колхоз, в колхозе будут деньги отложены для таких вот нужд: кому дом построить, кому лодку, кому, может, что другое потребуется купить. Колхоз будет вам помогать. Это будет большое общее хозяйство, вы будете жить одной большой семьей.

— Как раньше жили в большом доме? — спросил Полокто.

— Если хочешь так, пусть будет так, — засмеялся Ултумбу. — Советский большой дом, и законы советские. Председателем не обязательно выбирать старейшего уважаемого человека, по уму надо выбирать, чтобы умел хорошо колхозное хозяйство вести. Грамотный человек потребуется.

— Где такого найдешь?

— Учиться надо посылать молодых, способных.

— Везде грамотные да грамотные, что нам, неграмотным, делать? Куда деваться?

— Все будем учиться, иначе мы новую жизнь не построим. Колхоз — это новая жизнь. Там потребуется много грамотных людей: бухгалтер, счетовод, бригадир. Вот я привел пример с этим домом. Вы строите все вместе, помогаете Холгитону. Сказал я об этом, чтобы напомнить вам о дружной семье, дружной работе. Но колхоз — это не только дружная семья, это сильная, богатая семья. Возьмем опять Холгитона. Построил он дом, а надо купить еще невод. Где он возьмет деньги? А будет в колхозе, будет у него колхозный невод, это одно и то же, что его невод. Еще. Большой невод потребует больших неводников, хорошие уловы потребуют больших лодок для перевозки рыбы. Надо покупать катера, моторы, чтобы их буксировать. А как один купишь? Никак. Только вместе, колхозом, купите.

— Интересно рассказываешь, — сказал Калпе. — А кто будет этими катерами править, с мотором работать?

— Всякий сможет. Ты, например, сможешь.

— Так и смогу? Сел и поеду?

— Зачем? Ты поедешь на курсы, подучишься и будешь еще как водить эти катера! Потом пересядешь на трактор и начнешь пни корчевать, землю пахать.

— Что такое трактор?

— Трактор — это машина, по земле ползает, такая сильная, что перетянет сто лошадей, впряженных в одну упряжку.

Молодые рыбаки беспокойно заерзали, незаметно потирая вспотевшие ладони. Многие из них видели катера, моторы, ездили на пароходах и со страхом и изумлением смотрели на сверкавшие сталью двигатели в брюхе парохода. Теперь им рисовались картины, как они лихо водят катера по Амуру, по кривым протокам, по голубым озерам. Дух захватывало!

Калпе тоже вспомнил свою первую поездку в Хабаровск на поиск Пиапона, которого тяжело ранили хунхузы. Как он завидовал умельцам, которые заставляют работать пароход! Слова Ултумбу его задели. Что же, если пошлют его на курсы, где можно научиться управлять машинами, то он готов поехать.

— Когда появится колхоз, — продолжал Ултумбу, — вы будете заниматься земледелием. Знаю я, сам нанай, как вы не хотите копаться в земле. Непривычное это дело, но что поделаешь, надо научиться выращивать картофель, овощи. На одной рыбной ловле, охоте вы не проживете, хозяйство не поднимете, это мы знаем, опыт других, давно организованных коммун подсказывает нам. Посмотрите на русских, на корейцев, многие не охотятся, рыбу не ловят, живут только земледелием. Сыты, одеты, все в достатке. А мы чем хуже, почему бы к доходам от рыбалки и охоты не добавить доходы от земледелия…

— Земли нет, кругом тайга.

— Русские и корейцы тайгу раскорчевали, мы тоже это сделаем.

— Не умеем мы землю копать.

— Научимся.

— Тебе легко так говорить, — сказал Холгитон, — поговоришь, поговоришь и уедешь. Землю-то рыть мы будем. Это тяжелое, неприятное дело. Это мы лик земли будем изменять, разрушать…

— Изменять будем, это верно. Будем изменять, и ничего в этом нет плохого. Кроме этого, будем держать коров, лошадей. Это все доходы, деньги для хозяйства. Вы все видели пароходы ночью, какие яркие огни горят у них. Это электрические лампочки. Человек поймал молнию и заставил ее работать. Она зажигает лампочки, двигает машины. Когда колхоз будет богатым, сильным, вы зажжете в своих домах электрические лампочки. В домах ваших из черных тарелок заговорит человек, люди запоют, музыка заиграет. Это радио придет в ваши дома.

— Такие сказки даже отец Нипо не придумывал, — сказал Полокто, — интересная сказка. Рассказывай дальше.

— Сказка, говоришь? Ты видел воплощенную в жизнь сказку? Не встречал?

— Сказка для того, чтобы людей тешить…

— Как так? А города с каменными домами? — сказал Хорхой.

— А пароходы? — поддержал его Кирка.

— Про самолеты вы слышали? — спросил Ултумбу. — Человек поднялся в воздух на самолете, летает выше орлов, дальше уток и гусей. Из самого главного города Москвы в Хабаровск летают. В прошлом году из Москвы в Америку слетали. Вот как, Полокто, а ты говоришь, сказка не может воплотиться в жизнь.

— А как летает, крыльями машет? — спросил Кирка.

— Не знаю, я сам не видел.

— Чего тогда врешь? — рассердился Полокто.

— Я не вру. Об этом писали все газеты, говорили по радио. Все грамотные люди в нашей стране следили за этим полетом. Если бы ты, Полокто, был грамотным и читал газеты, то ты тоже знал бы об этом. Мы теперь похожи на птенца, который раскрыл глаза и увидел впервые белый свет. Раньше мы видели только то, что лежит рядом, а что дальше, за той сопкой, за той речкой — не знали и не видели. Теперь мы можем через газеты и радио знать все, что делается во всем мире. Советская власть нам открыла глаза на весь мир!

— Мы тебе верим, Ултумбу, — сказал Холгитон, — ты первый грамотный нанай, все знаешь, все понимаешь. Ты верно говоришь, сказки могут былью сделаться. Все верно. Лампы от молнии я видел, ярко горят, а вот говорящих тарелок не видел, дома есть всякие тарелки, но они все молчат. Ладно, пусть молчат, не о них разговор. Разговор о колхозе. Что в общее хозяйство надо отдавать из своего? Это скажи.

— Прежде всего все то, что требуется в хозяйстве для работы. Лошади, сетки, невода, неводники.