Борясь в водовороте рассерженных людей, Дженнифер краем глаза увидела экипаж, медленно двигавшийся в толпе ей наперерез; кучер, сам кокни, что-то произнося, прокладывал уговорами дорогу. Там, несомненно, была помощь. Заставив, несмотря на ужас, свой мозг работать, Дженнифер попыталась направить Звездного к экипажу. Но тщетно, людская волна оттеснила ее слишком быстро. В отчаянии она поднялась в стременах и издала дикий крик о помощи.

В этот миг окно экипажа со стуком опустилось, из него высунулась голова и отдала приказ кучеру. Затаив дыхание Дженнифер увидела, что экипаж повернул и медленно поехал сквозь толпу по направлению к ней. Теперь она могла расслышать слова кучера: «Дорогу лорду Мэйнверингу, – кричал он, – вы, болваны, вы что, не узнаете своих друзей?» Толпа тут же с готовностью откликнулась: «Да здравствует Мэйнверинг! Мэйнверинг и петиция! Ура!» Со смешанным чувством облегчения и ужаса Дженнифер увидела, что из окна экипажа выглядывает Мэйнверинг собственной персоной. «Чудесно, – громко закричал он, и толпа вдруг затихла, – прекрасно, теперь вы кричите «ура!» в мою честь, а что вы делали с моим юным другом минуту назад?»

– Друг, – откликнулся грубый голос, – ничего себе друг! Он не друг ни вам, ни свободе, въехал на лошади прямо в толпу, ублюдок, мог раздавить уйму народу.

– Не смеши меня, – голос Мэйнверинга каким-то образом покрывал шум толпы. Десяток других голосов откликнулся:

– Правда, правда, он нечаянно. Если он – друг Мэйнверинга, этого достаточно.

К своему изумлению, ведь она никогда прежде не сталкивалась с изменчивостью настроений толпы, Дженнифер почувствовала, что те же самые руки, которые минуту назад спихивали ее в реку, на возможную смерть, теперь направляли Звездного к экипажу Мэйнверинга. Она бы, пожалуй, предпочла реку. Но теперь уже ничем не поможешь. Дверца была открыта, слуга перехватил поводья Молниеносного и под крики «Да здравствует Мэйнверинг и Хант! Ура другу Мэйнверинга!» она оказалась в экипаже.

Дверца за нею захлопнулась. Карета медленно двинулась вперед сквозь орущую толпу. Внутри же было ледяное молчание. Лорд Мэйнверинг тихо сидел в своем углу, Дженнифер, едва дыша, – в своем.

– Ну, – наконец произнес он, когда карета повернула на относительно спокойную Парламентскую улицу, мисс Фэрбенк, буду ли я удостоен чести узнать, в чем суть этой забавной шалости?

– Шалости?! – у нее перехватило дыхание от несправедливости этих слов; оправившись, она сказала:

– Я рада, что вы считаете это не больше, чем шалостью.

– Полагаю, мэм, – он сурово глянул на нее, – никак не меньше. Но повторяю, я жду ваших объяснений.

– Очень благородно с вашей стороны, – выпалила она. – А если мои объяснения вас не удовлетворят, вы что, выкинете меня обратно в толпу?

Как бы размышляя, он взял понюшку табаку.

– Мне в высшей степени лестно ваше доверие. Но что прикажете с вами делать? Вряд ли вы посмеете мне предложить, чтобы я отправил вас в этом наряде обратно в Лаверсток-Холл, откуда, как мне сообщили, вы вчера исчезли при таинственных обстоятельствах.

Она проглотила свой гнев.

– Вы хорошо осведомлены, сэр.

– Считаю это своей обязанностью. Вам лучше сказать мне правду. Вполне возможно, что существует оправдание присутствию молодой девушки в мужском костюме, – пусть даже он очень идет этой молодой девушке, – в неясном свете кареты она разглядела, что он отвесил в ее сторону насмешливый поклон, – на Парламентской площади среди ночи, и я его просто еще не знаю.

Он замолчал.

– А если я откажусь давать объяснения?

– Я довезу вас до Пикадилли и высажу там. Потом вы с вашей лошадью будете предоставлены сами себе. Но полно, мисс Фэрбенк, соберитесь и прекратите пикироваться со мной. Обещаю быть вам другом, если вам нужен друг. Могу даже попросить прощения, если чем-то обидел вас. Я даже склонен думать, что был неправ, и за вашим появлением здесь стоит нечто большее, чем какое-нибудь глупое дамское пари, как я поначалу решил.

– Пари?

– Дорогая мисс Фэрбенк, – он выглянул в окно, чтобы отдать распоряжение кучеру, затем снова повернулся к ней и продолжил, – ваш номер с превращениями в слабую маленькую гувернантку ни на минуту не мог обмануть меня. Вы постоянно выдавали себя. Только такая пустоголовая болтушка, как леди Лаверсток, могла вам поверить. Но этот маскарад казался мне достаточно безобидным, а детям ваше присутствие явно шло на пользу, так что я решил оставить все как было.

– Очень благородно с вашей стороны, сэр, – теперь она выжидала, насколько открыться ему? что можно скрыть?

– Еще не знаю, хорошо ли я поступил. Но хватит тянуть время. Ну же, мисс Фэрбенк, ваша история? Я велел кучеру ехать через парк. К тому времени мы должны решить, как с вами поступить.

Удивительно, но то, что он с таким спокойствием готов был взять на себя ответственность, принесло ей неизмеримое облегчение. Почему не сказать ему все? Кое-что говорить было невыносимо.

– Если я расскажу вам, – начала она, – могу я попросить вас о двух вещах?

– О чем?

– Разрешите мне не называть имя. Вы, конечно, правы в своем предположении, что «Фэрбенк» не мое подлинное имя, но пока я предпочитаю, чтобы меня знали под этим именем.

– Согласен. Вторая просьба?