замечательным умом», – писал ей римский папа Николай II.
Когда в 1060 г. Генрих I умер, по его завещанию, Анна стала регентшей при малолетнем сыне короле Филиппе I, поселилась в Санлисе, небольшом замке близ Парижа, где основала костел и женский монастырь. Позже, при реконструкции костела на нем было воздвигнуто лепное изображение Анны Ярославны в полный рост с моделью воздвигнутого ею храма в руке: «Анна Русская, королева Франции, воздвигла этот собор в 1060 г.».
В 1062 г. один из потомков Карла Великого, граф Рауль Крепи де Валуа, влюбился в королеву и «похитил ее, когда она охотилась в Санлисском лесу, увезя в свой замок как простую смертную». Местный священник в поместье графа обвенчал их. Однако Рауль был женат, и его жена Алинора пожаловалась римскому папе Александру II на неблаговидное поведение мужа. Тот объявил брак недействительным, но знатные молодожены пренебрегли этим. Есть и иная версия: граф развелся с Алиной, уличив жену в неверности, после чего обвенчался с Анной. Так или иначе, Анна продолжала жить с Раулем в укрепленном замке Мондидье и в то же время управлять Францией вместе с сыном-королем. От этого времени сохранились хартии с подписями «Филипп и королева, мать его», «Анна, мать короля Филиппа». Примечательно, что Анна подписывалась все так же, кириллицей, реже – латинскими буквами.
В 1074 г. умер второй муж Анны, и она вновь вернулась ко двору, к государственным делам. Сын окружил мать вниманием. Младший ее сын женился на дочери графа Вермандуа. Женитьба помогла ему узаконить захват земель графа. Анне Ярославне жилось тоскливо: за прошедшие годы ушли из жизни оставленные в Киеве отец и мать, многие братья, умер епископ Готье. Последняя подписанная ею грамота относится к 1075 г.
Выбитая у подножия ее статуи в Санлисе строка «Анна возвратилась на землю своих предков» дала основания историкам свидетельства ее попыток вернуться на Русь. По иным данным, Анна никуда не уезжала и дожила свой век при дворе сына Филиппа. По словам Н.К. Карамзина, «честолюбие, узы семейственные, привычка и вера католическая, ею принятая, удерживали сию королеву во Франции».
Об Анне вспоминают не только во Франции, но и в нашей стране. Сотрудницы информационного туристского центра в Санлисе, рассказывая об истории города, вспоминают, например, как в начале шестидесятых годов, во время официального визита во Францию, его посетил советский руководитель Н.С. Хрущев, который, оказывается, очень интересовался судьбой Анны Ярославны.
Казнь невиновной
В ту эпоху, когда сеньор принимал решение участвовать в одной из этих святых миссий, его имущество становилось неприкасаемым со стороны фискальных служб. Таким образом, многие феодалы, находившиеся на грани разорения, обретали возможность погашать моментально свои долги или восстанавливать развалины своих замков. Любой крестоносец мог законно и быстро обогатиться кражами и реквизициями. Это было весьма популярно у разоренных феодалов.
Не из-за таких ли посулов многообещающих приключений поступил на военную службу Ги де Моналамбе из Сен-Луи? (До сих пор деревня Моналамбе, где происходили события, сохранилась на юго- востоке департамента Де-Север.)
Точно не известно, но как бы то ни было, он возвратился оттуда, обогатившись и деньгами, и другими ценностями, коими не обладал ранее. Среди прочих ценных вещей он вез домой красивую вставленную в оправу брошь из чистого золота с драгоценными камнями, которые называли раньше общим словом «карбункул». Драгоценность предназначалась для Аделаиды д’Обани, молодой женщины, с которой он был помолвлен прямо перед отъездом.
Его миссия в Святой земле завершилась, состояние его умножилось, судьба возможного потомства представлялась довольно радужной, и Ги де Моналамбе со спокойной душой обручился с той, что терпеливо ждала его. С того самого дня ценное изделие с яркими восточными камнями стало самой красивой драгоценностью, которой обладала эта женщина.
Шли годы, и вот однажды брошь загадочно исчезла, несмотря на то что тщательно хранилась в комнате ее владелицы, расположенной на последнем этаже донжона замка Моналамбе. Поскольку предмет был всегда закрыт в комнате на ключ, когда хозяев не было дома, подозрения Аделаиды неотвратимо пали на молодую служанку Альмодес, которая единственная могла войти в комнату. Обвиненная в краже, она отчаянно отрицала свою вину, однако все факты оказывались против нее.
В своей вотчине Ги де Моналамбе обладал неограниченным правом вершить судьбы своих подданных. И вот местный суд приговорил Альмодес, несмотря на мольбы о пощаде и уверения в невиновности, к смертной казни через сожжение на костре за кражу броши. В один из погожих майских дней казнь состоялась на высоком берегу реки: процедуру можно было наблюдать с любой точки деревни. Служанку буквально волокли к месту казни, и окрестности оглашались ее душераздирающими воплями.
Вскоре после казни, которая, кстати, вызвала протесты местных жителей, случилось чудо: в месте, куда падал пепел от костра, вдруг забил источник. Само по себе это явление не столь уж и чудесное и вполне объяснимо: подземное русло изменило направление и вышло на поверхность. Но в памяти очевидцев остались лишь потоки слез служанки, и ключ стал неким небесным знаком, доказательством невиновности девушки.
Миновали месяцы, и однажды рабочий, который ремонтировал крышу на одной из башен замка, обнаружил брошь в сорочьем гнезде. Вороватая птица, падкая на все яркое, унесла сюда вещицу через окно из комнаты донжона. Это полностью объясняло пропажу броши из запертого на ключ помещения.
Установив истину, Ги де Моналамбе приказал изловить виновницу кражи и распять живьем на воротах замка, чтобы люди знали: после ужасного недоразумения справедливость все-таки восторжествовала.
Эта история действительно имела место, так как Ги де Моналамбе – реальное историческое лицо. Однако крестьяне считают, что история увековечила этой случай особым способом. Каждый год, в начале мая, в годовщину казни несчастной невиновной, многие люди видят, как на берегу реки начинает бить источник и появляется призрак заплаканной служанки. Те же, кто осмеливается к нему приблизиться, замечают, что девушка, то увеличиваясь в размерах, то уменьшаясь, сидит, обхватив голову руками, и печально вздыхает…
Легенда о «золоте тамплиеров»
Спустя семь веков со дня падения ордена храмовников (тамплиеров) интерес к его тайнам не угасает. Во Франции существует несколько мест, где предположительно мог бы оказаться клад, и одним из наиболее подходящих считается городок Жизор, расположенный недалеко от французской столицы.
В Жизоре сохранились замок и крепость, оставшиеся от эпохи покорения страны норманнами. Крепость имеет вид правильного многоугольника с двадцатью четырьмя сторонами. С военной точки зрения такая форма не оправданна, и специалисты по вопросам фортификационного искусства по сей день, глядя на полигон, лишь пожимают плечами. Непонятно им и расположение двенадцати крепостных башен. Поражают точные геометрические расчеты строителей раннего Средневековья. История самих строителей тоже заставляет задуматься.
Первый строитель, Тибо Пайен, приходился племянником бургундскому дворянину Гуго Пайену, основателю ордена тамплиеров. В 1119 г. этот орден был создан крестоносцами в Иерусалиме. Очень скоро орден стал богатейшей организацией в христианском мире. В 1191 г. тамплиеры смогли купить у Ричарда Львиное Сердце остров Кипр.
Стены, воздвигнутые Тибо Пайеном, давно не существуют. Замок в Жизоре в том виде, в каком он дошел до нашего времени, – произведение другого храмовника, Роберта де Беллэма. Он начал строить его в 1096 г. с помощью архитектора Лефруа. Де Беллэм был одним из самых могущественных вассалов англо- норманнских князей. «Современники считали его колдуном, чуть ли не демоном», – пишет его биограф
