наплести…» Для чего это ему нужно?!
А все в обычном человеческом расчете. Не обладая особым пророческим даром, Нострадамус тем не менее ухитрялся более или менее точно предсказывать некоторые события. Каким образом? Очень просто: он использовал знания человеческой сущности и законы статистики (хотя бы интуитивно). Богатый жизненный опыт подсказывал ему, что если ныне мир, то в скором будущем обязательно разразится война, что нет десятилетия, когда бы ни случались мор, пожар или еще какая напасть. Говоря иначе, он руководствовался правилом, сформулированным еще Блаженным Августином: «И когда о будущем говорят, что его видят, то видят не его – будущего еще нет, – а, вероятно, его причины или признаки, которые уже налицо».
Ну что ж, именно по такому алгоритму построены, например, прогнозы всем известного Жюля Верна и многих других фантастов. Но каким образом Нострадамус ухитрился предсказывать политические коллизии, да еще иной раз с указанием не только дат, но даже имен?
Давайте проведем некоторое расследование. И начать его, наверное, имеет смысл с того происшествия с королем Генрихом, в результате которого Нострадамус стал знаменитым. Уж, казалось бы, что точнее его? Предсказатель прямо указывает даже на злополучную щепку! Но вот вам другая редакция того же текста:
Согласитесь, тут куда больше простора для разного рода толкований… Если же мы с вами возьмем на себя труд и заглянем в сам оригинал, писанный на туманном старофранцузском, то выясним, что там вариантов расшифровки просматривается и еще больше.
Теперь о точности попадания. Если читать текст «Центурий» подряд, то выясняется: Нострадамус, выражаясь языком артиллеристов, чаще всего ведет огонь по площадям. Ну вот вам хотя бы такой пример:
О какой тут войне идет речь? О Первой мировой? О Второй? Афганской? Чеченской?.. Или о более раннем сговоре трех правителей?.. Ну а как толковать такой текст?
Тут уж вообще все свалено в одну кучу! И невиданная рыба с человечьей головой, и святой…
Правда, у Нострадамуса было одно несомненное преимущество – его известность. И она работала на него даже после его смерти. Снова и снова перерабатывая, редактируя и рифмуя его катрены, позднейшие переводчики, уже зная ход истории, вольно или невольно перекладывали некоторые строфы так, что намеки на конкретные события все время усиливались.
Более того, в некоторых случаях в тексте появлялись даже новые катрены, специально ориентированные на какое-то событие. Вот, к примеру, о каком эпизоде, случившемся в начале Второй мировой войны, повествовал шеф политической разведки Третьего рейха В. Шелленберг. Он вспоминал, что в начале кампании, перед вступлением во Францию, специальные агенты вермахта провернули блестящую операцию. Среди населения Франции была распространена брошюра Нострадамуса, в которой, в частности, указывалось, что над городами вскоре станут проноситься машины, «изрыгающие огонь», несущие гибель людям. Спастись могут только те, кто укроется на юге и юго-востоке Франции. Понятное дело, толпы беженцев повалили в указанном направлении. «Тем самым немецкие войска получили полную свободу передвижения, – писал Шелленберг, – тогда как коммуникации французских войск были полностью парализованы…»
Узник в железной маске
К таинственной истории узника в железной маске впервые привлек внимание блистательный Вольтер. В своем произведении «Век Людовика XIV» он писал: «В замок на острове Святой Маргариты, что у берегов Прованса, был отправлен неизвестный узник, ростом выше среднего, молодой, обладающий благороднейшей осанкой. В пути он носил маску со стальными задвижками на нижней ее части, которые позволяли ему есть, не снимая маски. Был отдан приказ убить его в случае, если он снимет маску».
На протяжении двадцати лет Вольтер периодически возвращался к истории таинственного узника, дополняя ее новыми фактами. Наконец в 1771 г. в очередном переиздании своего труда, якобы от издателя, он написал: «Железная Маска, без сомнения, был старшим братом – Людовика XIV…» Как же он пришел к такому выводу? Дело в том, что мать монарха, Анна Австрийская, обладала тонким вкусом, в частности в отношении изысканного белья. Это же пристрастие было и у Железной Маски. Кроме того, как указывал Вольтер, в момент появления таинственного узника на исторической сцене в Европе не было отмечено исчезновения какого-либо влиятельного и известного лица, так что маска, скорее всего, скрывала сходство узника с каким-то важным и известным всем человеком.
Вольтер считал, что Железная Маска был старшим братом Людовика XIV, которого королева родила от внебрачной связи и воспитала в тайне от всех, доверившись только кардиналу Ришелье. Еще более любопытная версия происхождения Железной Маски вырисовывалась из записок кардинала Ришелье, в которых он сообщал о рождении 5 сентября 1638 г. у Анны Австрийской сыновей-близнецов. Интересно, что мальчики родились с перерывом в несколько часов. Когда первый из них уже был объявлен законным наследником, родился второй, который по закону и являлся старшим. Королеве сообщили о смерти второго ребенка. Подростком непризнанный принц был отправлен в Англию, где и получил соответствующее своему происхождению воспитание. В 1669 г. брат Людовика XIV узнал правду о своем происхождении и стал участником заговора с целью вернуть себе трон. Заговор был раскрыт, а главный заговорщик – гугенот Ру де Марсилли – схвачен. Перед смертью под пытками он признался, что в роли его слуги Эсташа Доже был настоящий король Франции. Доже арестовали, когда он прибыл в Дюнкерк, и с тех пор этому человеку пришлось надеть маску и жить в заточении.
Однако серьезные историки считают такое развитие событий маловероятным. Их сомнения основаны на записях и документах, связанных с личностью Сен-Мара – главного тюремщика Железной Маски.
Бенинь де Сен-Мар пользовался особым доверием Людовика XIV и держал под своим надзором особенно важных узников короля. В 1665 г. этот человек был комендантом крепости Пинероль в Альпах. Здесь впервые и появляется исторический след Железной Маски, ведь именно из этой крепости таинственного узника переводят в 1681 г. вместе с Сен-Маром в крепость Эгзиль. Из регистрационных журналов известно, что в Пинероле у Сен-Мара было пять узников, причем двое из них – весьма известные люди: бывший министр Фуке и маршал де Лозен. Из этих двоих ни один не мог быть Железной Маской: совершенно ни к чему было скрывать их лица, к тому же Фуке умер в 1680 г., а Лозена отпустили на свободу еще до переезда Сен-Мара в Эгзиль. Правда, места в тюрьме не пустовали, и узников все равно было пятеро. Из этой пятерки двоих и забрал с собой на новое место службы Сен-Мар.
Кто же был в пятерке заключенных? Одним из заключенных был монах-аферист, уличенный в обмане придворных дам, другим – офицер Дюбрей, посаженный в тюрьму за предательство. Третьим заключенным был итальянский графа Маттиоли, который поплатился свободой за обман самого Людовика XIV, – именно ему многие исследователи отводили роль таинственного узника. Четвертый – слуга Фуке, который провинился только тем, что прислуживал своему хозяину, знавшему многие государственные секреты. Наконец, пятым заключенным являлся Эсташ Доже, который отбывал наказание по делу об отравлении.
Из этих пятерых Маттиоли, пожалуй, больше всех подходил на роль Железной Маски. Маттиоли был
