— Что будет, если тебя не найдут на работе через три недели?

— Мое досье очистят. Коды изменят, агентов припишут кому-нибудь еще, и я официально прекращу существование.

— Тебя признают мертвым?

— Мертвым, похищенным или перевербованным.

Три недели. Самое большее, на что она могла рассчитывать, это три недели с ним.

Времени было так мало, и она не собиралась портить его, сокрушаясь или злясь на судьбу за такой поворот. Ей тяжело далось знание о том, что «вечно» может стать коротким, как удар сердца. Если три недели — это все, что у нее было, она будет улыбаться ему, заботиться о нем и даже спорить, если посчитает нужным, помогать ему во всем… опекать …, а затем она попрощается с этим темным воином, оставив слезы при себе. Ее утешало то, что, возможно, на протяжении столетий женщинам приходилось поступать так же.

Он размышлял, прикрыв глаза ресницами и задумчиво глядя в чашку с кофе.

— Я хочу, чтобы ты опять съездила в магазин.

— Конечно, — с легкостью согласилась Рэйчел. — Я хотела спросить тебя, подошли ли тебе штаны?

— С размером все в порядке. У тебя острый глаз. Я хочу, чтобы ты купила патроны для пистолета в достаточном количестве. То же самое для ружья. Твои затраты будут возмещены.

Возмещение затрат было последним, что беспокоило Рэйчел. Она почувствовала вспышку негодования оттого, что он упомянул об этом.

— Ты уверен, что ты не хочешь, чтобы я купила пару ружей, раз уж я в деле? Или Магнум 44-го калибра?

К ее удивлению он воспринял ее сарказм серьезно:

— Нет, я не хочу, чтобы о тебе появилась запись, как о покупателе какого-либо оружия с момента моего исчезновения.

Его слова напугали ее. Она отклонилась назад:

— Ты хочешь сказать, что, скорее всего, такие записи будут отслеживаться?

— Да, все записи в данном районе.

Рэйчел долго, долго смотрела на него, взгляд ее серых глаз изучал жесткие черты его лица и замкнутое выражение его глаз. Глаз, которые были старше, чем время. Наконец она прошептала:

— Кто же ты, если они готовы так далеко пойти, чтобы убить тебя?

— Они бы предпочли бы взять меня живым, — ответил он сухо. — Это моя работа — проконтролировать, чтобы этого не случилось.

— Почему ты?

Его рот скривился в неком подобии улыбки, в которой не было ни капли смеха.

— Потому что я лучший в своем деле.

Это не было ответом на вопрос, и доказывало, насколько он был хорош в том, чтобы отвечать на вопросы, ничего не открывая. Он тщательно продумал, что ей открыть, чтобы получить в ответ необходимую ему информацию. В этом не было необходимости: Рэйчел знала, что сделает для него все, что сможет, чтобы помочь ему.

Она допила кофе и поднялась:

— У меня есть работа, которую надо сделать, пока не стало слишком жарко. Хочешь выйти со мной или останешься здесь и отдохнешь?

— Мне надо двигаться, — сказал он, поднимаясь и выходя за ней на улицу. Он пошел, прихрамывая, по двору, рассматривая все, пока Рэйчел кормила Джо и гусей, а затем собирала созревшие овощи в саду. Устав, Кэлл сел на ступеньки и, щурясь от солнца, стал наблюдать за тем, как она работает.

Было в Рэйчел Джонс что-то уютное, домашнее, что-то, отчего он чувствовал себя расслабленным. Ее жизнь была полна покоя, ее маленький дом — уюта. Горячее южное солнце румянило ее кожу… Здесь все было соблазнительно, в том или ином смысле этого слова. Еда, которую она приготовила и разделила с ним, навеяла непрошенные мысли о том, как это — завтракать с ней каждое утро. Такие мысли были опаснее любого оружия.

Однажды он уже пытался вести нормальную личную жизнь, но ничего не получилось. Женитьба не принесла той близости, которой он ждал. Они регулярно и с удовольствием занимались сексом, но после окончания акта он по-прежнему был одинок, отделяясь от остального мира в силу натуры и обстоятельств. На протяжении всех их отношений, он тепло относился к жене, но этим все и ограничивалось. Она не в силах была оценить высоту барьеров, скрывавших его внутреннее я, возможно, она даже не осознавала его существование. Определенно, либо она не осознавала, либо не хотела признавать истинную суть его работы. Его жена, Мэрилин Сэйбин, смотрела на него, как на одного из тысячи обычных государственных служащих в Вашингтоне. Он уходил на работу утром и возвращался, обычно ночью. Она была занята своей растущей юридической практикой, часто работала допоздна и все понимала. Она была утонченной женщиной и отстраненный, холодный характер Кэлла полностью подходил ей, и она никогда не пыталась узнать того сложного мужчину, что скрывался под маской.

Кэлл поднял лицо к солнцу, чувствуя себя расслабленным и слегка заторможенным. Мэрилин… Вот уже много лет он не вспоминал о ней, что говорило о том, насколько поверхностными были их отношения. Развод не вызвал у него ничего, кроме пожатия плечами. Черт, она должна была быть сумасшедшей, чтобы остаться с ним после того, что случилось.

Покушение на его жизнь было неуклюжим, плохо спланированным и, в конце концов, плохо реализованным. Они с Мэрилин пошли поужинать. Это был тот редкий случай, когда они вместе вышли в свет, и первый раз, когда они посетили одно из модных местечек, что так любила Мэрилин. Кэлл увидел снайпера сразу, как только они вышли из ресторана, и отреагировал немедленно, толкнув Мэрилин вниз, плавно скользнув в укрытие. Он спас Мэрилин жизнь, поскольку, двигаясь, она оказалась между ним и снайпером, который начал стрелять почти одновременно с движением Кэлла и ранил Мэрилин в правую руку.

С той ночи Мэрилин полностью изменила свое представление о муже, и это ей не нравилось. Она видела, как он хладнокровно преследовал и загнал в угол своих противников, видела короткую, жестокую драку, после которой другой мужчина без сознания остался лежать на земле, слышала, как резко и властно Кэлл отдавал приказы людям, которые вскоре прибыли и взяли все на себя. Один из них доставил ее в больницу, где ей оказали медицинскую помощь и оставили на ночь, в то время как Кэлл потратил время, собирая по кусочкам информацию о том, как снайпер узнал, где он будет тем вечером. Ответ, конечно же, заключался в Мэрилин. Она не видела причин скрывать свои передвижения или тот факт, что она будет ужинать, или где. Она действительно не представляла, насколько опасной и секретной была работа ее мужа, да и не хотела этого знать.

К моменту, когда Кэлл заехал, чтобы забрать ее из больницы, их брак был расторгнут во всех смыслах, кроме официального. Первое, что Мэрилин очень спокойно сказала ему, было то, что она хочет развода. Она не знала, чем он занимался, и не хотела знать, но не собиралась рисковать своей собственной жизнью, будучи за ним замужем. Кэлл легко согласился. Он размышлял над этим ночью и пришел к тому же заключению, только по другим причинам.

Кэлл не винил ее в том, что она захотела развода, это было мудрое решение. Этот случай привел его в чувство. Он иллюстрировал, насколько легко его достать через человека, которого он подпустил к себе ближе всех. При его работе было ошибкой даже пытаться вести нормальную личную жизнь. Другие мужчины могли с этим справиться, но они не были Кэллом Сэйбином, чьи редкие таланты поставили его на передовую возможной угрозы. Если в разведке и был человек, которого другие агентства хотели убрать с дистанции, это был Кэлл Сэйбин. Он был мишенью, и любой близкий ему человек автоматически становился мишенью.

Он выучил урок. Он никогда больше никого к себе не подпускал настолько, чтобы этого человека могли использовать против него или он мог пострадать при попытке достать Сэйбина. Он выбрал свою жизнь, потому что был патриотом и реалистом, и он был готов заплатить любую цену, чтобы больше никогда не вмешивать невинных гражданских, — людей, чью жизнь и свободу он клялся защищать.

У него больше никогда не возникало соблазна жениться или даже завести любовницу. Случайный