Депутат вел себя уверенно, как у себя дома. Пошатываясь, он направился в гостиную и оттуда вышел на балкон. Кирилл последовал за ним. Окружающий мир был погружен в предрассветный сумрак. В спальном районе было как-то необычно тихо, даже для этого неурочного часа. Настоящая гробовая тишина: ни звука, ни ветра, ни птиц, ни машин, ничего. Никакого движения. Кирилл поежился. «Впрочем, – подумал он, – после контузии еще и не такое бывает».

– Ну и что? – Потемкин был раздосадован этой глупой ситуацией.

– Смотри. – Фильштейн указал туда, где в лесу стоял комплекс СВР и где по вечерам садилось солнце.

– Я в курсе, Саня, что там работают твои друзья из бывшего первого главка КГБ. Если ты приперся сюда и разбудил меня только ради того, чтобы открыть эту тайну, сейчас будешь играть в Полонского.

– Нет, ты не понял. Подними голову, – загадочно произнес Филя.

Вдруг небо засияло, послышался хрустальный звон будто от миллиона колокольчиков, и откуда-то из вершины звездного купола к линии горизонта стремительно скатилась излучающая ослепительный свет бриллиантовая слеза. Она была прекрасна, причем не только визуально. От нее исходил поток желания, проникающий в мозг. Это было нечто живое, одушевленное.

– Обалдеть, – отшатнувшись, прошептал Кирилл. – Такого метеорита я еще никогда не видел.

– О чем я и говорю, – вполголоса сказал депутат. – Смотри, что дальше будет.

В том месте, куда упала звезда, заполыхало зарево, и из-за горизонта медленно показалось красное солнце, окрашивая все вокруг в багровый цвет. Мир стал таким, каким его видел Потемкин во сне прошлой ночью.

– Этого не может быть! – закричал Кирилл. – Там же запад, солнце восходит с другой стороны!

– Без пол-литра не разберешься, – хлопнул его по плечу Филя. – Надо выпить.

Они прошли на кухню, Потемкин зажег свет. Направленные лампочки освещали центр комнаты, остальное помещение оставалось в полумраке. Кирилл достал два стакана под виски и поставил на столешницу.

– Рафинад у тебя есть? – спросил Филя.

– Есть, но специальных ложек под абсент нету, – ответил Кирилл, вытаскивая из шкафчика пачку с кубиками сахара. – Я, в общем-то, не очень большой любитель туйона. Обычно виски пью.

– Да и хрен с ними, со специальными. Сделаем попростецки.

Фильштейн открыл ящик кухонного гарнитура и взял две серебряные ложки. Затем положил их на стол и разлил абсент по стаканам. Потемкин достал из холодильника апельсин и начал разрезать его на дольки.

– Тьфу, черт! – вскрикнул он, пристально рассматривая указательный палец. – Порезался.

Кирилл сунул кровоточащий перст в стакан с выпивкой и помешал.

– Для дезинфекции. Все ж таки почти чистый спирт.

– Ну, Махмуд, поджигай! – улыбнулся Фильштейн.

Кирилл чиркнул спичкой и запалил полынную настойку. Они сели за стол, положили сахар в ложки и стали под наклоном держать их над синими язычками пламени. «Белая смерть» постепенно плавилась и капала в изумрудный напиток. Попадая в абсент, капельки моментально застывали, образуя маленькие причудливые фигурки. Наконец обе ложки опустели.

– Вздрогнем, – поднял тост Филя. – За наш новый, прекрасный и удивительный мир!

Потемкин не понял, что за мир, но на всякий случай решил не уточнять. Он поднес стакан ко рту и вдруг случайно опустил глаза вниз. От увиденного там ужас охватил его. В стакане плавали не кристаллики жженого сахара, а живые голые люди. Их было много, они барахтались, хватались друг за друга, что-то кричали писклявыми голосами. Кирилл замер. В следующую секунду Фильштейн оказался рядом с ним.

– Пей, сука! Пей до дна!!! – заорал он.

Одной рукой Филя ухватил Потемкина за голову, другой зажал стакан и начал вливать в рот содержимое. Все произошло настолько внезапно, что Кирилл потерял волю к сопротивлению – хотя, может, у него ее и не было. Обжигающий коктейль устремился ему в горло. Он поперхнулся и начал задыхаться. Все вокруг поплыло и закрутилось в каком-то фантастическом танце. Потемкина корчило и выворачивало. С силой всасывая в себя воздух, он распахнул глаза.

Кирилл лежал на кровати в луже собственной блевотины. «Вот так закончили свой земной путь великие русские лицедеи Владимир Семенович Высоцкий и Олег Иванович Даль, – пронеслось у него в голове. – Да и не только русские. Тот же Бон Скотт, кажется, этим способом коньки отбросил. Что примечательно – все трое в один год. Эпидемия у них тогда, что ли, случилась». Голова раскалывалась. Он был в той же одежде, в какой приехал из клуба «Рай», – события вчерашнего дня и ночи начали смутно проступать в его памяти. Потемкин понял, что все события от звонка в дверь до этого момента были очередной серией кошмара – никакого Фильштейна у него дома и в помине не было.

Часы показывали половину одиннадцатого. Потемкин разделся, завернул грязную одежду в заблеванную простыню и пошел на кухню. Он засунул узелок в стиральную машину, налил стакан холодной минералки с лаймом и кинул туда таблетку алка-зельтцера. Жадно выпив шипящее содержимое, Потемкин залез в ванну и включил холодный душ. Несколько минут он лежал под рукотворным ливнем, отмокая и приходя в себя. Потом наконец взял себя в руки и быстро собрался – натянул парусиновые штаны, льняную рубашку-апаш и мокасины. Все вещи, включая трусы, носки и брючный ремень, были белоснежны, словно их только что отстирали в рекламном ролике про порошок «Тайд». Посмотрев в зеркало, Кирилл остался доволен своим отражением. «Вы еще о чем-то думаете? Тогда мы идем к вам», – подмигнул он самому себе и вышел из дома.

Мыкалгабырта, как часовой родины, стоял на посту. Вид у него был совершенно невозмутимый – как будто ничего и не случилось. Потемкин даже подумал, что триллер на кинофестивале ему тоже приснился. Однако сводки новостей на «Эхе Москвы» не оставляли сомнений – это был не сон.

– В офис, Кирилл Ханович? – спросил Гаврилов, выруливая на Голубинскую улицу.

Потемкин кивнул.

– Вы сегодня прямо как на свадьбу собрались. – Михаил Сергеевич искренне радовался за начальника, находившегося вопреки всему в отличном расположении духа.

Кирилл вдруг понял, что его курортный гардероб не соответствует переживаемому страной моменту. «Хотя мама бы, наверное, одобрила», – пронеслась у него в голове мысль: перед смертью мать его часто говорила, что обязательно погуляет на его свадьбе.

– Разворачиваемся, Михаил Сергеевич, – сказал он. – Я паспорт забыл.

Разумеется, никакой паспорт он не забыл. Вернее, он был ему не особенно-то и нужен. Просто Кирилл на ходу сочинил легенду. Он даже не понял, зачем это сделал, – ведь когда он переоденется, Гаврилов все равно поймет, что босс возвращался не за паспортом. Это получилось автоматически, по привычке. Потемкин поднялся к себе в квартиру и радикально сменил имидж. Теперь он выбрал темный костюм и черное хлопковое поло. На ноги он надел мягкие отполированные туфли, тоже черные. Прихватив солнцезащитные очки, Кирилл спустился вниз.

– В зеркало посмотрели, Кирилл Ханович? – спросил Гаврилов, трогаясь с места.

– Само собой, Михаил Сергеевич, – опять соврал Потемкин.

На «Эхе Москвы» в программе «Утренний разворот» выступал оппозиционный политический деятель, экс-чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров.