– Ну, пять. Кажется пять?.. Потом они как-нибудь дадут знать…

– А если нет?

– Наверное, я сдурел окончательно, – с унылым отвращением сознался муж. – Три недели и три недели, а как потом выкручиваться, ни слова! Умственное затмение…

– Ради бога, а они еще не сбежали? – испугалась я. – Они должны вернуться, иначе, на кой черт им это нужно…

Капитан задумчиво качал головой.

– Нет, убежать они еще не убежали, – решил он. За эти пять дней они вероятно внезапно найдутся. Но в данной ситуации мы не можем ни о чем договориться и вы будете информировать меня о происходящем. Что бы ни случилось, звоните, но так, чтобы вас не было видно в окно. Телефон поставите ниже…

Два других сантехника ограничили свою деятельность территорией кухни и собственностью шефа. Они не скрывали своего недовольства, выяснилось, что большую часть отпечатков пальцев на шедеврах нам удалось почти полностью замазать. Реконструкция поврежденных участков была необходима, на месте сделать ее было нельзя, поэтому нам сказали, что забирают все до завтра и завтра утром принесут обратно. Это означало, что сантехнические работы в доме четы Мачеяков затянутся и требуется договориться о показаниях, которые нам придется давать по этому вопросу.

На следующий день бригада сантехников, на этот раз состоящая только из двух человек, принесла в ящике с инструментами драгоценности шефа, починенные так, что я ничего не заметила. На них не было ни следа нашей разрушительной деятельности. Удивленный муж с минуту поговорил с ними при помощи химических формул, после чего они проследили, чтобы мы запаковали пакет точно также, как раньше. Муж очнулся от эйфории и слегка забеспокоился:

– Вы оставили золото там внутри? – неуверенно спросил он, взвешивая один из подсвечников в руке. – И эти вещи в картинах? А если они исчезнут, что будет?

– Можете не беспокоиться, это не ваше дело, успокоил его один из мастеров. – Что там есть, то есть, уж мы за этим проследим.

– Дурачок, наверняка же они положили поддельные, – сказала я, когда они ушли. – По моим сведениям, настоящие стоят как минимум десять тысяч долларов. Никто в здравом уме так рисковать не будет. Как хорошо, что мы так осторожно со всем этим разделались!..

Пакет для шефа вернулся к первоначальному виду и ожидал своего времени на кухне, под столом. Неизвестно почему, но именно это место показалось нам самым безопасным. Теперь главным поводом для беспокойства стала неуверенность в нашем возвращении в себя, мы были близки к тому, чтобы позавидовать пакету. Боязнь, что Мачеяки продержат нас так еще три недели, а может и три года, казалась реальной и приводила нас в отчаяние. Было известно, что милиция не освободит нас с нашего поста до окончания дела. Муж одурел до такой степени, что пренебрег своими основными обязанностями.

– Что ты сидишь? – рассердилась я во время нашего последнего визита к Земянскому. – Мне за тебя бояться?

Он немедленно испугался, причем так, будто страдал всеми фобиями мира, после чего энергично постучал пальцем по лбу:

– Ты свихнулась, – недовольно сказал он. – Мы же должны были притворяться перед милицией. А если милиция и так знает, в чем дело, на кой черт нам это представление? Для чистого искусства?

– А откуда ты знаешь, не смотрит ли сейчас на тебя шеф? Откуда ты знаешь, не спросит ли Земянский Мачеяка, когда это у него прошло? Лучше не рискуй, чтобы не терять ориентировки. Я на прогулки хожу аккуратно!

Муж тяжело вздохнул и продемонстрировал взрыв паники, что удалось ему очень легко, потому что, увлекшись нравоучениями, я чуть не въехала под грузовик. В случае чего, это было бы виной грузовика, но катастроф у нас в программе не было.

На прогулки я в самом деле ходила исправно, если не вспоминать о соединении их с моими личными делами. Личные дела начали меня беспокоить. Блондин казался мне слишком умным и вообще всеведущим, тем не менее его поведение оставалось непонятным. Первоначально он подчеркивал отсутствие времени и одновременно целые часы проводил со мной в скверике, без всякой уважительной причины. Я даже подумала, что это неспроста.

Погода испортилась, стало холодно, дул пронизывающий ветер. Я сидела на скамейке, задумавшись так глубоко, что не замечала окружающих. Блондин у меня перепутался с шефом, контрабанда с мечтами о краже произведений искусства в западных странах, сомнительный роман Басеньки с моей собственной биографией. Мысль о том, что он здесь присматривает за мной по поручению пана Паляновского, возникала все настойчивее, словом, в голове была настоящая каша. Очнулась я примерно через час, вероятно специально для того, чтобы увидеть, как он приближается.

Он дошел до моей скамейки, поклонился и задержался. На преступника он не походил. Мой приглашающий жест исполнился сам собой, без участия сознания. Я бы и на эшафоте присягнула, что ничего специально не делала для затягивания узлов!

– Вы так задумались, что заметили меня только после того, как я поклонился в третий раз, – заинтересовался он. – Что-то случилось? Может, я смогу помочь?

По неизвестной причине, в его обществе я все время говорила совсем не то, что хотела. Моя охота на бизонов продолжалась.

– Не знаю, – ответила я, не задумываясь. – То есть, я уверена, что да, но смотря для чего. Временно я увязла в проблемах, которые должна решить сама. Не стану скрывать, что вы входите в разряд неразгаданных загадок, и чувствую, что у меня начинают болеть зубы.

– Ну хоть в этом я могу принять участие? Нет, не в зубной боли! Не знаю, что вы увидели во мне загадочного, но охотно все объясню. Вам не холодно?

Мне было жутко холодно. За час неподвижного сидения, влажный ветер пронизал меня насквозь, я как раз начинала громко постукивать зубами. Никакие гриппы и ангины в расчет можно было не принимать, но меня беспокоила мысль о трупном цвете, который должно было приобрести мое лицо. Раз уж это так необходимо, пусть я буду выглядеть как Басенька, но нельзя быть при этом сине-зеленой!

Предательский поступок пана Паляновского как бы снимал с меня обязанность твердо придерживаться уговора, поэтому я без колебаний согласилась выпить кофе в заведении «Шустра». Революция в привычках Басеньки в возникшей ситуации возможно не была благоразумной, но еще в возрасте семнадцати лет я поклялась себе, что никогда не буду благоразумной и эту клятву мне пока удавалось сдержать.

Я села за столик и наконец рассмотрела его вблизи, при хорошем освещении. Он не носил бакенбардов и не начал с предложения выпить. Даже если бы не было других причин, одного этого было достаточно, чтобы им заинтересоваться.

Я смотрела на него и смотрела и вдруг осознала что что-то здесь не в порядке и очень странно. Здесь что-то не то чтобы не сходится, а слишком сходится. Какая-то часть моей отуманенной души вышла из летаргии.

– Для полноты картины вы должны иметь имя Марек, – рассеяно сказала я, скорее себе, чем ему.

– Так получается, что меня действительно зовут Марек, – медленно произнес он через минуту. – Откуда вы знаете?

Я остолбенела. Я знала его пять дней. Пять дней, которые потрясли мир… Хотя нет, не так, мир может они и не потрясли, но меня точно… Невероятно!..

Нереальность ситуации выбила меня из колеи. Только теперь до меня дошло, что происходит, я не могла понять, как это не дошло до меня раньше. Все было неправдоподобно и невозможно, так просто не бывает. Этот человек не существовал. Не мог существовать. Он не имел права находиться в действительности, потому что я его выдумала!!!

Блондины мне нравились давно, с тех пор, как чернильная тьма моего первого детского надуманного романа слегка прояснилась. Для меня это был крест господен, я всегда от них страдала и никогда они не были такими, как надо.

Определенный тип сложился уже давно, на рождественской вечеринке у меня дома, когда один из знакомых рано утром внезапно привел нового гостя, чужого парня, блондина потрясающей красоты. В смокинге. Пришедший показался мне настолько прекрасным и настолько в моем вкусе, что у меня