думаю?

Смахнув с кресла на пол клубок медной проволоки, Яночка наконец села и приготовилась слушать. Павлик отобрал у сестры колющее оружие и, вертя его в руках, принялся излагать свои соображения:

— Протыкать покрышки такой штукой — это я тебе скажу, намучаешься! Ведь тот старик как поступал? Идёт как ни в чем не бывало, палочкой размахивает или там зонтом и, проходя мимо машины, небрежно так вонзает шило в покрышку. Не наклоняется, не садится на корточки, только изо всей силы на ручку нажимает… А ручка массивная, вот я и подумал — нам тоже что-то в таком роде нужно. Что-то вот к этой штуковине приделать, ручку поудобнее и покрепче, а саму эту штуку подлиннее сделать. Может, тоже на какую палку железную посадить, нарезку сделать. И чтобы выглядело как-то обычно, не привлекало внимания. Яночка выслушала брата и внесла своё предложение:

— Я, например, могу с зонтиком ходить. Я девчонка. А ты с зонтиком будешь выглядеть глупо, сразу внимание обратят.

— А что, ты тоже хочешь… лично? — не поверил брат.

Яночка поудобнее устроилась в кресле, упёрлась локтями в поднятые колени и положила на руки подбородок. Приняв излюбленную позу, девочка задумчиво произнесла:

— Я сама давно об этом думаю. Зла не хватает на этих подлецов-воров! И все им сходит с рук. А я ещё тогда, когда уводили машину у пана Зайжала, подумала, что сто раз успела бы им баллон проткнуть! И они бы не смылись! И хозяин их на месте бы застукал!

— Э, они бы тебя заметили! Ты что! Ведь такие и пришить могут!

— Где им заметить! Темно уже было, свет от фонаря только некоторые места освещал, например, я бы могла запросто незаметно подобраться к задним колёсам. А даже если бы и заметили меня, им бы и в голову не пришло, что я что-то сделала. Садятся в машину, трогаются с места и только тут замечают, что колесо полетело. А я уже за тридевять земель! А пан Зайжал тут как тут!

Павлик возбуждённо вскочил со стула и забегал по комнате.

— Знаешь, надо эксперимент провести, по науке действовать. Ведь баллон резиновый, а шило острое. Когда пробивает маленькую дырку, делает это бесшумно, без всякого такого «пуфф!». Воздух выходит из баллона постепенно, только проехав несколько метров, они сообразят, что к чему, когда колесо сядет. А мы сто раз успеем смыться! Яночка выпрямилась в своём кресле.

— Но сначала проведём эксперимент. Ты прав.

— А как ты думаешь проводить? — поинтересовался Павлик, уже забыв, что это была его идея. Привык, что такие вещи сестра обычно решает за них двоих. — Ты же ведь уже испытала… вот этот мячик! — ткнул он в продырявленный теннисный мяч.

— Не мячи же мы с тобой собираемся дырявить! — возразила сестра. — Надо испробовать на настоящей машине.

— С ума сошла! Собираешься порядочному человеку колесо проколоть?

Яночка с презрительной миной ответила:

— Ну ты даёшь! Кто собирается портить машину порядочного человека? Мошенников тебе мало? Столько мафий развелось, а он… «порядочному»…

— Какую мафию ты имеешь в виду?

— А хотя бы таксистов!

Дело серьёзное, надо всесторонне продумать. О мафии таксистов наслышались немало. Правда, и раньше были в Польше частные такси, но работали честно, немногим дороже брали, чем государственные. Теперь же с такси полный бардак! Пользуясь своей монополией, лупят с бедных пассажиров сколько вздумается. Люди перестали ездить на такси, ловят частников: и дешевле, и приятнее. Такси теперь пользуются… кто, собственно, в настоящее время может пользоваться такси? Такие же мафиози, как и владельцы такси. Вон тётя Моника недавно рассказывала, Павлик сам слышал. Её сослуживице потребовалось срочно ехать в аэропорт, из центра в Окенче, так с неё такую сумму заломили, что бедной женщине плохо стало. Или вот Рафал. Рассказывал, что, когда поехал в мастерскую залатать баллон, неосторожно остановился на стоянке, где имеют право стоять только привилегированные мафиози. Раньше это были места для высокопоставленных партийных деятелей, а теперь для бандитов. А он не знал, так ему все баллоны изрезали. И пожаловаться некому!

Все эти мысли хаотично кружились в голове мальчика, высказать членораздельно их нелегко, да и необходимости не было. Наблюдая за братом, Яночка словно читала его мысли и продолжила вслух размышления Павлика:

— Рафал говорит, некоторые мафии существуют совершенно легально. Они зарегистрированы, заплатили за регистрацию дороже, налоги платят больше, чем другие, вот власти им и потворствуют. У таких — свои стоянки, свои сферы или, как их там, свои районы обслуживания. И деньги они дерут бешеные.

— Так кто же на таких такси ездит?

— Богатенькие, которым денег девать некуда, или заграничные кретины, которые не разбираются в наших делах. За проезд такие дерут в пять раз дороже, чем нормальные такси, но иногда и по пяти дней стоят без пассажиров. Никто не понимает, как такие вообще существуют и какой смысл стоять, если можно заработать, пусть даже и не в пять раз больше.

— Действительно, непонятно.

— Такие орудуют в основном в аэропорту и на вокзалах. Там люди с вещами и детьми, и у них просто нет выбора. Приходится ехать на мафии за жуткие деньги. Свинство!

— А я слышал, на вокзалах, с другой стороны, стоят нормальные машины, например, у Центрального вокзала, но по другую сторону Иерусалимских Аллей. Туда с багажом и детьми не дотащишься.

— И я слышала, — подхватила девочка. — Тётка Аси из Щецина приехала вся зарёванная, потому что ей велели заплатить за такси четверть миллиона, а у неё таких денег не было. Зато были два чемодана и простуженный грудной ребёнок, а тут ещё дождь лил. Мы даже на математике об этом говорили, пани Борковская не сердилась на нас, весь урок прошёл в разговорах о мафии и их штучках, пани Борковская обещала нам потом рассказать, что ей удалось выяснить об этих особых мафиозных налогах, и на следующий день она сказала, что ничего не поняла, хотя и математик по образованию.

— Ну уж, если пани Борковская не поняла, — развёл руками Павлик, у которого отношения с учительницей математики складывались не наилучшим образом. Вот и последнюю тройку поставила ему неизвестно за что, он же отвечал на… как минимум четвёрку с минусом!

— Значит, решено! — подвела итоги Яночка. — Эксперимент ставим на вокзальной мафии. Можно и в аэропорту, но туда далеко ехать. Начнём с вокзала. У Сейма пусть себе стоят до посинения… Ага, это ещё не все. Попроси Бартека, пусть разузнает у отца, кто тот старичок с зонтиком. Как фамилия, где живёт и так далее.

— Зачем?

— На всякий случай. Зачем же он такой зонтик сделал? Хотелось бы знать.

Павлик кивнул. Рассеянно кивнул, голова была занята обдумыванием технической стороны дела.

— А как будем проводить эксперимент, протыкать надо первого в очереди, — внёс он конструктивное предложение. — Чтобы он хоть немного успел отъехать, пока воздух начнёт выходить из камеры. А на стоянке какой смысл? Ничего не увидим, он будет себе спокойненько стоять. А как уже этого первого продырявим, смываемся, и надо все заранее продумать, как смыться незаметно. А то ещё сделает «пуфф» со свистом!

— Что со свистом? — не поняла сестра.

— Воздух может выходить со свистом, ведь мы же ещё не знаем, вдруг громко засвистит, на всю улицу!

— Значит, свист надо чем-то заглушить…

— Вот я и говорю — чем-то таким… громким. Вот если бы тётка Аси подвернулась со своим больным младенцем. Ведь небось орёт…

— Ну, ты скажешь! А транзистор на что? Наш как раз немного испортился, сам знаешь, хрипит страшно. Очень подходит для глушения!

— Ты права. А вот такой, например «тир», вряд ли проткнёшь, у него ведь на шинах резина толстенная…