Пашка лежал головой к проходу, прижавшись к перегородке и выставив вперед себя чемодан. Пусть берут, не жалко. Откуда шмонать начнут – с головы поезда, с хвоста? Лишь бы машиниста сгоряча не хлопнули.

Застучали копыта у самого вагона.

– Третий?

– Та точно, вид паровоза третий. Хлопцы готовы. Начинать прикажете?

«Неужто за мной? – ужаснулся Пашка. – Проследили и поезд задержали? Да не генерала же я стрельнул?»

– Громодяне, – скомандовали от двери густым басом. – Документы, мандаты и прочие ксивы приготувати. Без мандражу. Никого лишнего не тронемо. А за суету – разом свинцову пломбу прямо в лоб. Бабоньки, не дышать. А ты що раскорячилась як барыня? Копыта подбери. Василь, вы ту калитку держите?

– Та зачинили, начинай, – гнусаво отозвались из хвоста вагона. Там раскачивалась в чьих-то руках лампа, бросала желтые круги света.

Проверка началась от головы вагона. Оттуда тоже шли с фонарем. Трое или четверо, вооруженные. Басовитый рявкал:

– Ноги, кому казав! Растопырились, спекулянтово племя.

– Потише, Жех, мешаешь, – приказал кто-то резким неприятным голосом.

Дальше бандиты двигались в молчании. Странная какая-то проверка.

Пашка увидел высокого парня во френче, с «маузером» на изготовку и с высоко поднятой лампой. За ним двигался усатый детина в папахе со шлыком, – этот чуть ли не тыкал стволом карабина в лица помертвевшим пассажирам. Следующих Пашка разглядеть не смог, мешали раскачивающиеся тени от фонаря.

– Ага, ваше благородие? – парень во френче махнул «маузером». – Вставай, приехали. Твоя станция.

Тощий прапорщик медленно выпрямился:

– Вы находитесь на территории, занятой Добровольческой армией, и я требую объяснений.

– А то. Сполучишь объяснения, – охотно пообещал парень. – По самые по…

– Потом, Жех, – нетерпеливо приказал тот же тонкий резкий голос. – Двигайтесь.

– Посиди покуда, ваше благородие, – пробурчал высокий парень, – потом так потом…

Прапорщик плюхнулся на место, как будто у него колени подломились. Бандиты двинулись дальше, пятно света упало на сжавшихся дезертиров.

– Стоп! – срываясь на визг, приказал невидимый бандитский предводитель. – Тут они. Чернявок и мальчика – ну из вагона!

– Оставьте ребенка, – прапорщик начал выпрямляться.

– У него шпалер, – быстро сказал Жех.

– Та бачу, – усатый бандит ловко взмахнул карабином, двинул так и не успевшего выпрямиться прапорщика прикладом в живот.

– Этого теж заберите, – нетерпеливо приказал главарь налетчиков.

– Мерзавцы, бог вас накажет! – старшая монашка неожиданно кинулась на усатого, уцепилась за карабин. – Бегите, спасайтесь!

Мальчишка, сохраняя на лице всю ту же хитроватую гримасу, юркнул в проход, засеменил в хвост вагона. За ним кинулась перепуганная молодая монашка.

– Не упустите! Що встали?! – прикрикнул визгливый.

– Вот бисова ведьма, – бандит в папахе пытался стряхнуть со своего карабина монахиню.

Жех развернулся, ткнул ствол «маузера» в затылок женщины. Грохнуло. Монахиня, цепляясь за карабин, сползла на узлы.

– Та ты що… – усач изумленно стирал с лица брызги крови и мозга. – Сдурел, Жех?

– Шевелитеся, вашу мать! – взвыл за его спиной приземистый предводитель. – Пацана, вторую бабу, взять!

– Та мы їх тримаємо, – отозвались из конца вагона.

Мальчишка извивался в руках плотного бандита.

– Відпусти! – визжала монашка, – ее обхватили сзади.

– Нельзя! Нельзя меня! – вдруг пронзительно закричал мальчишка. – Помогите, ну же!

– Шею ему не скрутите, – визгливо предупредил из темноты главарь бандитов. – Все, выходимо.

Пашка слышал, как внизу плешивый отчетливо прошептал барышне:

– Катя, это он.

В этот момент прапорщик вскинул «наган» и выстрелил в спину отвернувшегося Жеха. Бандит пошатнулся и с изумленным лицом начал поворачиваться к офицеру…

Вдруг у прохода очутился плешивый господин. Пашка никогда не видел, чтобы люди так неуловимо быстро двигались. В руке пассажира был большой пистолет. Плешивый выстрелил четыре раза в конец вагона, потом, вроде бы и не оборачиваясь, пальнул раза три в другую сторону. С опозданием крикнул «Всем лежать!» Через миг он оказался в купе, вогнал в пистолет запасной магазин.

– Живьем их! – завизжал уже с насыпи главарь налетчиков. – И пацана…

Плешивый снова начал стрелять. Пашка сунул голову за чемодан, толку от этого было немного, но все ж спокойнее. Плешивого внизу уже не было, он скользнул куда-то в голову вагона. Вспышки выстрелов освещали попа?давших на пол пассажиров.

Мимо, спотыкаясь, пробежал мальчишка, за ним, громко всхлипывая, встрепанная монашка. Следом топали сапогами бандиты.

– Хлопцы, обережно, Гаврилу стрельнули…

Бегущий первым бандит, почти настигший неловкую монашку, вдруг рухнул на пол. У прохода стояла барышня. Вскинула руку, почти ткнула кулаком в висок следующему налетчику. Что-то негромко хлопнуло, Пашка с опозданием сообразил, что в руке у девушки крошечный пистолет. Бандит начал валиться. Барышня танцующим движением уклонилась, сунула руку в лицо следующему бандиту – обомлевшему толстяку с винтовкой. Снова хлопнуло. Толстый налетчик попятился назад, повалился на бабу. Та оглушительно завизжала.

– Ах, бешанна гадюка, – заорал кто-то из бандитов. Грохнул винтовочный выстрел.

– Не стрелять, – бешено завизжали за окном. – Лично всех порешу!

Девушка, присевшая на корточки у сиденья, встретилась глазами с Пашкой.

– Вали отсюда, хлопец. Сейчас здесь…

В голове вагона вновь застучали выстрелы. Завопил раненый. С другой стороны затопали сапоги, к центру вагона упорно ломились налетчики.

Пашка понимал, что нужно драпать, попятился было задом к окну, но больше ничего сделать не успел.

Барышня нырнула навстречу бандитам, именно нырнула, у самого пола, сливаясь с опрокинутым багажом, с телами мертвых бандитов. Темная на темном, лишь волосы мелькнули светлым пятном. Там, где она встретилась с налетчиками, заорали, кто-то выстрелил, зазвенело стекло, в шуме едва слышно захлопал пистолетик, страшно взвыли от боли.

Пашка лежал ни жив ни мертв, уткнувшись теменем в чемодан. В хвосте вагона безумно, так, что уши закладывало, визжала женщина. Кто-то хрипел: «Кишки, ой, кишки. Хома, ты дэ? Допоможи…»

Когда девушка вернулась в купе, Пашка не заметил. Барышня, часто, но беззвучно дыша, присела на пол, в руках у нее была винтовка. Щелкнул затвор, девушка ловко повалилась на один локоть, высунулась в проход, выстрелила. В ответ поспешно захлопали из «нагана». На голову Пашки посыпались щепки. Где-то ближе к голове вагона заходился отчаянным плачем ребенок.

Барышня коротко выматерилась, сунула опустевшую винтовку на лавку:

– Витюш, твою маму…

– Здесь я, – отозвался плешивый откуда-то из прохода. – Эй, лежать, тупорылые, если жить хотите! Бля, до чего ж пассажир пошел тупой. Кать, линять нужно, только…

В хвосте заорали: