золота можно разве что горсточку перебросить. На вставную челюсть едва ли хватит. Если учесть затраты на подготовку операции, получается нерентабельно. Это даже такая далекая от бухучета дура, как я, способна осознать. Были ведь попытки прямолинейно обогатиться, используя Прыжки.

– Вот за что я тебя, Катюшечка, уважаю, так это за уровень осведомленности. Понятно, полтонны стандартным способом, как вы выражаетесь, Прыжками, перемещать – дело занудное. И опасное. Это если проторенными путями идти.

– Вы, товарищ майор, на что это намекаете? Если у меня что-то с Перемещением разок не по классической схеме проскочило, так то при форс-мажорных обстоятельствах. Лично я такой фокус повторить не берусь. И вам не советую.

– Катенька, я ни на что такое не намекаю. Разве что выражаю робкую надежду, что вы мою толстую задницу непременно домой вернете. Я, знаешь ли, привык по вечерам у телевизора на диване полеживать. А здесь какие телевизоры?

Катя молча смотрела на командира. «Что ты мне здесь мозги пудришь, чекист сраный? Чем прижать собираешься? Какой идиот вообразил, что клады можно Прыжком перемещать? Или у девушки репутация абсолютной идиотки сложилась? Блин, должно быть, заслуженная».

– Ах, Катенька, до чего ж у вас взгляд выразительный. Ради бога, не нужно меня напалмом поливать. У руководства с головой все нормально. Клад здесь останется, от нас требуется только точные координаты золотишка указать. Там, у нас, разберутся, что дальше делать.

– Фигня какая-то. Сериал «Искатели», 286-я серия. Врете, товарищ майор.

– Ну, вот почему так грубо? – Виктор Михайлович обиженно взял стакан, понюхал содержимое. – Я излагаю одну из наших основных задач. Имеет место быть, честное слово. В кладе, кроме скучных царских монеток и реквизированных у загнившей буржуазии ювелирных цацек, имеются и иные ценные вещи. Можно сказать, реликвии. По крайней мере одна. Возможно, нам удастся ее прихватить. Она, должно быть, не тяжелая. Кило или полтора. Справимся?

– Что это за артефакт?

– Чудотворный крест.

– Чё?!

– Ну, чудотворная такая штука. Огромной исцеляющей силы. Реквизированная большевиками в каком-то местном монастыре. Уникальнейший предмет культа.

– Майор, вы в своем уме?

Виктор Михайлович развел руками:

– Последнюю медкомиссию прошел без проблем. Посоветовали с холестерином быть поосторожнее. Остальное – в норме. Вы, Катенька, в чудеса не верите?

– В реквизированные и хранящиеся в банке – определенно нет. Чудеса, Витюш, они сами себя защитить могут. Их реквизировать, закапывать и отбивать с боем нет смысла.

Майор задумчиво пожевал губами:

– А знаете, я готов согласиться. Хотя сфера моей обычной деятельности лежит далеко от чудотворства и иных оккультных мероприятий, но идея выслеживать спертое чудо у меня тоже вызвала некоторую оторопь. Какая вы талантливая, Катенька, сразу все сформулировали. Вот что значит гуманитарное образование.

– Виктор Михайлович, вы не издевайтесь, – Катя подвинула стакан. – Еще по пять капель, и продолжаем по сути. Не нужно всех этих наворотов. Цель задания?

Майор набулькал в стаканы на палец пахучей, но, честно говоря, не слишком приятной на вкус жидкости.

– Цель, Катюша, в беседе с нашим таинственным другом. Хочешь верь, а хочешь нет. Этот человек интереснее всех артефактов и червонцев. Мне так сказали. И убедительно обосновали. Детали, уж извини, опущу. Заманчивый человек. Поэтому, полагаю, убивать его никак нельзя. Да и вообще, ситуация несколько шокирующая. Он нас из 53-го года на крючок подцепил. Такого даже в вашей дурной «кальке» еще не бывало. А нашу контору и подавно подобные эксперименты обходили. До сих пор мы и ваша «калька» никак не пересекались.

– Угу, до сих пор существовали параллельно. Значит, мы вылетели на Перекресток?

– Ну, тебе виднее. Я в ваших хронопопрыгушках ни бум-бум.

– Мы все «ни бум-бум». Общество слепоглухонемых с ограниченной ответственностью. Значит, появились люди, которые Прыгают стихийно и без мудрого надзора соответствующих органов? Удивительно. – Катя замолчала.

Дело, оказывается, касалось и ее лично. Были у Екатерины Георгиевны Мезиной собственные секреты. Чуть свободнее она была в Прыжках, чем отражали многочисленные официальные документы. Только никого это не касалось. В отделе «К» смутно подозревали о неординарных возможностях девушки, да еще в одной зарубежной «конторке» о подобном догадывались. Вот и Витюша сейчас осторожно намекнул. Только давить на агента «кальки» бессмысленно. Более подготовленного к дезертирству человека найти трудно. Любой ушедший в Прыжок агент свободен как ветер. Вот только самому агенту эта свобода обычно счастья не прибавляет.

– О чем задумалась? – осторожно поинтересовался Виктор Михайлович, разглядывая сигару.

– О кладе. Не пойму, каким он боком к нашим делишкам причастен.

– Ты проще смотри. Возможно, наш человечек просто пытается обеспечить себе в будущем кусок хлеба с маслом. Вполне естественно, времена беспокойные. Заимел информацию о похищенном золоте, сам справиться не может, свистнул нас на помощь. Намеревается получить свою долю пиастров и отбыть на заслуженный отдых. На Канары. Или в Канаду. Хорошо в Канаде?

– В Канаде неплохо, – пробормотала Катя. – Приличная страна. Только ты мне можешь сказать, – этот таинственный корыстолюбивый человечек, он в Канаду из 19-го года собрался? Или из 53-го? Или он уже в нашем отчетном году квартирует, в котором мы жалованье получаем?

– Понятия не имею. Ты, Катенька, не путайся и меня не путай. Линейно время или нет, циклично, двоично или спирально, моему уму то вовсе недоступно. Я не по этой части. Поговорим с человечком и все выясним. Главное, не упустить нашего друга.

– Поговорим? Ну-ну. Вы, Виктор Михайлович, его как узнать собираетесь? По компьютеру и электронному хронометру с координационными хронопоправками? Приметы у него имеются или нет? Закрытая информация, да?

– Катенька, я ж открылся душой настежь как пустыня Гоби. Не имеется у нашего друга примет. Пока не имеется. Но я его вычислю.

– Как? В поезде? На ходу? А если он вообще не «он», а «она»? Или «они»?

– Во-первых, не в поезде, а в вагоне. Номер нам подсказали не зря. Письмо, по выводам наших специалистов, сочинял один человек. В смысле, письмо – плод индивидуального творчества. Текст отпечатан на машинке выпуска 40-х годов, английского производства. Еще разные мелочи имеются… Ну, они, конечно, не доказывают, что человечек будет на рандеву в одиночестве. С другой стороны, вряд ли против нас действует крупная организация. Катюша, мы в крайнем случае сможем активировать «маячки» и выскочить экстренно?

– Из перестрелки можем уйти. Вы, товарищ майор, инструктаж помните? Возвращаться всегда проще. Сможете и один уйти. Главное, будьте в трезвой памяти и сосредоточьтесь. Остальное датчик сделает. Но, естественно, будут приличные наводки. В контакте и синхронно со мной Прыгать надежнее. У меня способности выше средних.

– Ах, Катенька, способности ваши меня просто околдовывают, – вздохнул майор. – Насчет трезвой памяти понял, коньяк закупориваю. Будем готовиться к отбою?

– Да, пожалуй, лучше выспаться. В поезде может и не получиться. Только давайте комнату проветрим. А то сигарка ваша… отнюдь не кубинская.

– Виноват! – Виктор Михайлович поспешно затушил сигару. – Потом додымлю. Может, еще чаю, Катенька?

– Нет уж. Чай тоже не цейлонский, да и «удобства» в коридоре. Вы у окошка подышите, я быстренько умоюсь.