При такой скаредности никакого будущего ни у Янчева, ни у Ильюшенко просто не могло быть; это как раз тот случай, когда скупой платит дважды… Хотя, быть может, пылесосами и «Жигулями» дружба их не ограничивалась: но…

Не пойман – не вор…

Итак, в начале 1995 года Петр Янчев вплотную приблизился к осуществлению своей давней мечты: покупке «Ноябрьскнефтегаза» и Ом-ского НПЗ.

Мешкать было уже нельзя: в стране начиналась либерализация нефтеэкспорта.

Если прежде сами предприятия не могли продавать свою продукцию за рубеж напрямую, и посему вынуждены были отдаваться в руки спец-экспортерам, вроде «Балкара», то отныне посредники и прилипалы становились им уже ни к чему: вроде пятой спицей в колесе.

По замыслу Янчева «Ноябрьскнефтегаз» и Омский НПЗ следовало вывести из состава «Роснефти» и выставить на продажу; разумеется, с заранее понятным исходом – купить все активы должен был непременно «Балкар».

Подготовка к приватизации велась в обстановке строжайшей тайны, о ней не знали даже в профильном министерстве. Круг посвященных был сужен до минимума. И тем не менее утечки все равно избежать не удалось, как говаривал папаша Мюллер: знают двое – знает и свинья.

А ведь и правда: все происходило в лучших традициях шпионского жанра. Подобно тому, как штандартенфюрер Штирлиц прознал о сепаратных переговорах Алена Даллеса с генералом Вольфом, так и Абрамович разведал о тайных планах Янчева; об этом рассказал ему сын гендиректора «Ноябрьскнефтегаза» Андрей Городилов.

(Почему уж директорский отпрыск решился заложить родного папу – вопрос до сих пор открыт. Бытует версия, что Городилов-младший тоже желал урвать свою порцию выгоды, тогда как Янчев, в силу болгарской своей алчности, пытливого юношу в упор не замечал.)

И так же точно, как Штирлиц, Абрамович тоже начал вести свою собственную двойную игру, дабы сорвать эти сепаратные переговоры. Ежу было понятно, что с приходом новых владельцев он мгновенно будет отодвинут от золотоносного краника; ни делиться, ни договариваться Янчев ни с кем не собирался, уж тем более с каким-то плохо выбритым молодым человеком. В его понимании Абрамович был личностью совершенно непритязательной, мелочью пузатой.

Роман Аркадьевич решает найти какую-то иную третью силу, которая, в награду за инсайд, учтет все его интересы.

Этой силой и стал в итоге Борис Березовский – так возник их эпохальный тандем.

Они познакомились незадолго до того, совершенно случайно. Впрочем, это именно такой переплет, когда случайность – есть неосмысленная закономерность. Не случись той развеселой поездки, рано или поздно их жизненные пути – я абсолютно уверен – все равно бы пересеклись.

(«Случайность, – писал Набоков, – это логика фортуны».)

В декабре 1994-го группа российских олигархов отправилась отдыхать на Карибские острова. Доподлинно известно, что в составе этого праздничного десанта значились Петр Авен, Борис Березовский и Герман Хан. Последний-то и взял с собой молодого, но уже подающего надежды Абрамовича.

Был Роман Аркадьевич тогда молчалив и застенчив, его вполне устраивала роль бедного родственника, из милости позванного к богатому столу. Ради того, чтоб приблизиться к собственной мечте, он готов был терпеть любые унижения.

Вряд ли Березовский обратил на него внимание с самого начала, несмотря даже на рекомендации старинного приятеля Авена – в те дни он был чересчур упоен собственным вознесением. Но для Абрамовича это случайное знакомство стало поистине счастливым лотерейным билетом. И когда узнал он о грядущей продаже «ННГ» и «ОНПЗ», даже и тени сомнений у него не возникло, к кому обращаться за помощью: разумеется, к Борису Абрамовичу.

Но Березовский поначалу всерьез его не воспринял – слишком много просителей и ходоков кружилось в то время окрест него. Не один месяц Абрамович добивался аудиенции олигарха. Пару раз ему даже назначалось время приема, он просиживал в особняке «ЛогоВАЗа» битые часы напролет, но Березовский куда-то все время срывался, и встреча опять откладывалась.

Любой другой на его месте давно бы уже впал в амбиции, психанул, хлопнул дверью, но не таков был Роман Аркадьевич: чтобы купить с потрохами весь мир, нужно обладать звериным упорством и совершенным отсутствием гордости.

И в конце концов крепость рухнула. Абрамовичу хватило буквально полчаса, чтобы убедить Березовского в перспективности своей идеи. На первом попавшемся листке он доходчиво нарисовал схему будущей компании; хозяина кабинета особенно подкупило, что молодой посетитель готов был вкладывать в проект собственные деньги – примерно 25 миллионов долларов…

Через несколько лет Березовский публично признает, что «недостаточно понимал значимость» нефтяной приватизации и что на ум наставил его именно Абрамович. То есть «инициатива принадлежала» ему.

А еще скажет он, Абрамович оказался «самым одаренным молодым человеком, которого он знал».

И попробуйте только возразить, что это не так…

В свою очередь, Абрамович, едва ли не в единственном своем газетном интервью, на вопрос, на чем основывался его успех, ответил с исчерпывающим лаконизмом: «На удаче».

«В нужном месте в нужное время?» – звучит уточнение корреспондента.

«Можно сказать и так».

Абрамович появился в доме приемов «ЛогоВАЗа» как нельзя вовремя. Борис Абрамович в силу врожденного своего честолюбия давно уже тяготился тем, что опоздал к разделу казенного пирога.

Да, у него были «АвтоВАЗ», «ОРТ», «Аэрофлот», банчок под названием «Объединенный», но в сравнении с активами других миллионщиков все это выглядело жалкой пародией, насмешкой какой-то, честное слово.

Когда в начале 1990-х правительство Гайдара принялось напропалую распродавать государственные активы, Березовский был еще слишком слаб, чтобы успеть закомпостировать «билет в свободную экономику» (так именовал ваучер его творец Анатолий Чубайс).

Сотни замечательных во всех отношениях предприятий достались тогда совсем другим; за сущие, между прочим, гроши. (По официальным данным Счетной палаты, за 10 лет от приватизации 145 тысяч предприятий государство выручило всего 9,7 миллиарда долларов: для понимания – такую сумму наши туристы ежегодно оставляют, отдыхая за рубежом.)

Бывший завлаб Каха Бендукидзе выкупил первый пакет легендарного «Уралмаша» – центра мирового тяжелого машиностроения, где трудилось ни много ни мало 34 тысячи человек – за два набитых ваучерами автомобильных багажника, в чем сам потом с гордостью признавался.

Челябинский металлургический завод с 35-тысячным коллективом был приватизирован за 3 миллиона 730 тысяч долларов. Челябинский тракторный завод (54 300 рабочих) – за 2,2 миллиона. Всемирно известный «ЗИЛ» достался новым владельцам за 4 миллиона. Северное мор-ское пароходство – за три. А некий никому неведомый тюменский бурильщик Тимофеев и вовсе купил 210 миллионов акций «Газпрома» ценой в 2,1 миллиарда рублей (широко жили у нас бурильщики!).

Предложение, сделанное Абрамовичем Березовскому, позволяло ему – мгновенно – взять реванш за прежние неудачи, доказать всем – и себе в первую очередь – кто теперь истинный хозяин в доме. Когда же он вдобавок услышал еще и фамилию потенциального конкурента, любые сомнения отпали враз: Янчев давно, еще со времен «АвтоВАЗа», раздражал Березовского своей прытью.

Борис Абрамович, не мешкая, ринулся в бой.

Для начала требовалось перевербовать директорский корпус: в первую очередь главу «Ноябрьскнефтегаза» Виктора Городилова, напрямую афиллированного с Янчевым.

Не знаю уж, какие резоны приводил нефтяному генералу Абрамович (именно он, по признанию Березовского, договаривался с директором «ННГ» и «обеспечивал все, что касается уровня самой компании»), но факт остается фактом – Городилов перешел на его сторону, враз позабыв про Янчева. (Как говорил один известный киногерой: вовремя предать – не предать, а предвидеть.) Рискну предположить, что причина заключалась… м-м-м… скажем так: в большем уважении, нежели его (уважения) готов был