еще зам. министра внутренних дел – запретил подчиненным возбуждать уголовное дело. Все коробки были возвращены «Атоллу» назад; точнее даже не «Атоллу». По документам, изъятое имущество получил под расписку гендиректор «ЛогоВАЗа» Юлий Дубов; после чего оно бесследно, разумеется, исчезло. Когда полгода спустя генпрокуратура возбудила-таки дело, найти эти бесценные коробки было уже невозможно.

Ну, а Березовский, едва разразился этот громкий скандал, как водится, мгновенно открестился от «Атолла», заявив, будто никогда не слышал даже такого названия. Напрасно Сергей Соколов пытался добиться у него аудиенции и объясниться; недавний хозяин попросту перестал с ним соединяться. Одновременно было остановлено все финансирование ЧОПа. Но спасти его репутацию в глазах кремлевских друзей это уже не могло…

Приход нового президента позволил Семье выпутаться, наконец, из удушающих объятий многолетнего своего товарища и партнера. Эту измену Березовский переживал очень тяжело. Один из его ближайших соратников рассказывал мне:

«Когда Боря принялся предъявлять свои претензии на власть, ему попросту объявили, что теперь он никто; правила игры поменялись. Боря стал психовать. Объявил себя демократом и решил по старинке начать шантажировать власть посредством СМИ, не понимая, что страна – уже совсем другая…»

Сегодня, с высоты пройденных лет, чертовски увлекательно перечитывать старые выступления Березовского, в которых он излагал свои виды на будущее. Когда журналисты спрашивали его, что станется с олигархами и непосредственно с ним, ведь Путин обещает отодвинуть их от власти (помнится, в лексикон был введен даже новый термин – «равноудаленность»), Борис Абрамович лишь посмеивался в ответ.

«Это невозможно, – уверял он, например, в апреле 2000-го. – Здесь ничего нельзя поделать. Крупный капитал всегда находится у власти. Так функционирует современное общество. Если он уничтожит одного олигарха, поднимутся новые».

«Путин может лишь говорить о том, что готов взяться за олигархов, – разглагольствовал Борис Абрамович уже в другом интервью того же периода. – Он сам прекрасно понимает, что ограничить олигархию он не сможет. Это высказывание Путина всего лишь политическое заигрывание с электоратом, дабы увеличить количество голосов в свою пользу».

Еще раньше, в ноябре 1999-го, бывший глава президентской администрации Сергей Филатов, законспектировал в своем дневнике аналогичный, состоявшийся накануне диалог:

«– Борис Абрамович, а вас не пугает связь Владимира Владимировича со спецслужбами? Многие выражают беспокойство за сохранение в России демократии и либеральных ценностей.

– Я этого не боюсь. Человек он порядочный, твердый…

– А вас не пугает, что будете первым, кто пострадает при этом?

– И этого я не боюсь. Этого не будет».

Из приведенных цитат видно, сколь поверхностно, прекраснодушно даже воспринимал Березовский приход нового президента. Он в упор не замечал очевидных вполне вещей, предпочитая по-прежнему слышать лишь то, что хотелось ему услышать; все прочее, неприятное, бездумно отсекалось.

Через год, в своем очередном открытом письме, Борис Абрамович напишет: «Каюсь. Меня развели… Не учел его, Путина, чекистскую заточку!»

Хотя, в действительности, никто и не думал его разводить; развел-то он исключительно сам себя.

Как там у поэта?

Все, что говорилось Путиным о равноудаленности олигархов, было вовсе не предвыборным популизмом; будущий президент действительно так считал. Вскоре, на эпохальной встрече с крупнейшими воротилами, состоявшейся летом 2000-го, он объявит о новых принципах взаимоотношения власти и бизнеса. Олигархи не лезут в политику, не покупают премьеров, министров и депутатов, не вывозят капиталы за рубеж. А государство забывает в ответ, каким образом заработали они свои капиталы.

Большинство магнатов эти правила приняли и живут себе припеваючи. Те же немногие, кто попытался их оспорить, получили вполне адекватный отпор; собственно, нашлось таких всего ничего – Гусинский, Ходорковский, Березовский; почти – в рифму.

Сегодня жалеть трех этих развеселых друзей – новоявленных мучеников режима – стало хорошим тоном в либеральной среде; в особенности – политзаключенного Ходорковского. Хотя, по моему глубокому убеждению, граждане эти по заслугам получили совершенно оправданно; жаль только, что одни они; отправить бы вслед за ними всех прочих миллиардеров, фигурантов золотого списка «Форбс» и завсегдатаев дискотеки «Джиммис» – воздух разом бы стал чище.

Делить олигархов на плохих и хороших, потому как один-де критикует режим, а другой склоняется перед властью в глубоком поклоне, – занятие совершенно бесполезное. Все они мазаны одним миром.

Почему Билл Гейтс стал одним из богатейших людей планеты, мне, допустим, понятно; миллиарды он заработал своими мозгами. И происхождение империй Форда или Круппа под сомнение тоже не ставятся.

Но как, скажите на милость, можно относиться к тому же Абрамовичу или Фридману с Ходорковским, если ничего нового они не придумали и не изобрели, а все несметные богатства их – результат беспрецедентного обмана, когда казенную собственность попросту раздали за гроши кучке страстотерпцев, жадно кружащей у трона.

Не надо быть гениальным стратегом, чтобы купить у государства «Сибнефть» за 240 миллионов, а потом продать ему же обратно, но уже в 54 раза дороже. А чтобы как-то подсластить эту пилюлю, швырнуть сотню-другую миллионов на благотворительность; глядите, какой он душевный и чуткий человек. Хотя, если жулики обнесут подчистую вашу квартиру, а потом пожертвуют в соседнюю церковь малую толику похищенного – какие-нибудь бабушкины сережки, – вряд ли это вас сильно утешит.

Невероятно, чтобы в стране, где средняя пенсия составляет меньше ста долларов, некто Прохоров тратил за раз – на одни лишь новогодние торжества – 20 миллионов евро. Самым любимым его развлечением, как пишут газеты, является обрызгивание фотомоделей коллекционным шампанским (одна бутылка – 300 евро, стоимость фотомоделей – неведома); максимальный рекорд – 260 бутылок за вечер.

Российские олигархи не бывают плохими или хорошими; социально озабоченными или безответственными – олигарх есть олигарх; живое воплощение прудоновского тезиса, что «собственность это воровство». Выбирать между ними – все равно что оценивать маньяков; один убил десять старушек, а другой – всего семь; спасибо тебе, кормилец, целых три старушечьих жизни сохранил…

Повторюсь еще раз: я за то, чтобы олигархов не было, как таковых. Но если это сегодня невозможно, то лучше посадить хоть пару-другую – не суть, по какой причине – нежели не трогать никого, вообще. И попробуйте возразить мне, что я не прав…

…Когда Березовский почувствовал перемену климата в отношении к своей персоне, реакция его была сугубо истеричной – сейчас я вам всем покажу. Он по-прежнему ощущал себя первым среди равных; обладателем беспрецедентного информационного ресурса. К тому времени в его империи значились два телеканала – ОРТ и ТВ-6, три газеты – «Коммерсантъ», «Независимая», «Новые известия», журнал «Огонек», пара радиостанций.

Даже глубоко не сведущие в политике люди заметили, как постепенно, шаг за шагом, ручные СМИ Березовского начали покусывать власти, и с каждым днем все больше и больше.

«Боря рассчитывал, что Путин сломается и прибежит к нему на поклон, – объяснял мне мотивы этой начавшейся войны один из тогдашних соратников Березовского. – Он, не скрывая, говорил нам об этом. А Бадри тем временем начал уже объезжать „воров“, подбивая на совместную борьбу».

Березовский был носителем противоречивой, чисто женской логики. В политике он исповедовал те же принципы, что и в любви. К тем, кто отдавался ему без боя, он мгновенно переставал испытывать влечение; легкие победы были ему скучны. Но стоило кому-то начать сопротивляться ухаживаниям, или – паче чаяния – ответить отказом, как Борис Абрамович забрасывал все остальные дела и приступал к планомерной осаде. При этом, если заканчивалась осада успешно, вожделение разом сменялась пренебрежением.

Не знаю, согласитесь вы со мной или нет, но мне кажется, что в отношении Березовского к Путину было