завтракает и ужинает исключительно у себя в каюте.

– Это, должно быть, кто-то другой, – ответила Скарлетт, улыбаясь Джону.

– Вы гуляете в одиночестве по палубе? Гуляете. Я знаю, можете не отрицать, потому что видел это сам, – и добавил весело, – и даже сталкивался с этой самой красивой дамой. Вы питаетесь у себя в каюте? – Джон вопросительно повернулся к Скарлетт, которая рассмеялась и покачала головой.

– Нет. Ну… не все время… иногда.

– Ну, вот видите. Вы та самая загадочная дама, привлекающая к себе внимание окружающих, разжигая в них любопытство. И я должен сказать Вам, что люди не замедлили придумать разные необыкновенные истории по Вашему поводу. Одни говорят о Вас как о прекрасной молодой вдове, которая едет в Европу, чтобы оплакать мужа. Другие считают, что Вы пережили трагический развод. Третьи, что Вы – большая знаменитость. Правда, никто не может догадаться, кто именно скрывается под этой маской, но, без сомнения, кто-то всем известный и любимый. – Джон задумался на мгновение, прищурил глаза и взглянул на Скарлетт: – Например, Джоан Кентуэй.

Скарлетт рассмеялась от такого предположения, а Джон только улыбнулся.

– У Вас богатое воображение, мистер Мак-Гроув.

– У меня исключительно сложное имя, не правда ли? Особенно, когда произносится с американским акцентом. Пожалуйста, зовите меня Джоном. А что касается Вашей личности, я думаю, Вам следует сказать правду и признаться, кто Вы такая, чтобы все пассажиры первого класса перестали сходить с ума от неизвестности. Должен признаться, что я и сам целый день ломал над этим голову, но безуспешно.

– Боюсь, что все будут очень разочарованы, я самая заурядная личность. Еду в Европу, чтобы встретиться там с дочерью. – Скарлетт произнесла это, как можно беззаботнее, но все, что она сказала, чрезвычайно заинтересовало Джона.

– И намерены остаться в Лондоне только на несколько дней? Как это печально для нас. – Джон улыбнулся, а Скарлетт, глядя на него, подумала, что он очень привлекательный.

– Удивительно, что Вы вдова и до сих пор снова не вышли замуж, – в голосе Джона, действительно, слышалось неподдельное удивление. – Американки как-то очень необычно легко и просто, а иногда даже с удовольствием переживают свое состояние свободы. Английские девочки начинают впадать в панику, если не имеют жениха в двенадцатилетнем возрасте и им не удается выйти замуж в первый же сезон их пребывания в свете, дома их готовы сжечь заживо. – Скарлетт засмеялась над этими высказываниями Джона. Она сама расценивала свое одиночество скорее, как достоинство или волю судьбы. В ее случае, это проявление долга, жертва Ретту.

– Я не думаю, что незамужнее состояние – исключительно американское искусство. Все женщины, кто бы они ни были, хотят выйти замуж за любимого человека или за любого, если уж им очень хочется выйти замуж, или чтобы доказать кому-то, – Скарлетт усмехнулась, вспомнив себя в юности. – Все то же самое. А иногда выходят и просто так, неизвестно почему… – она подумала о Розмари и снова усмехнулась. – У меня родственница замужем за англичанином, – неожиданно закончила она без всякой последовательности со своими предыдущими словами.

– В самом деле? А за кем? – спросил Джон, как будто знал всех в Англии.

– За лордом Мейсоном. Но он умер несколько лет назад.

Джон задумался, потом кивнул.

– Мне кажется, я его… Вероятно, его хорошо знал мой отец. По-моему, у него был очень сложный характер. – Скарлетт засмеялась над таким заявлением и поняла, что Джон, действительно, знал Лестера, если мог знать и о таких подробностях.

– Его отличала, главным образом, педантичность. И Розмари боялась своей собственной тени, а до замужества была очень решительной девушкой. Кто знает, почему она вышла замуж, да еще за Лестера. Он терзал ее своими подозрениями. Мы ездили навестить ее в имении Хейвермур. – Скарлетт хотела добавить «несколько лет назад», но неожиданно поймала себя на мысли, что не хочет говорить об этом Джону. – Ее голос приобрел печальный и горький оттенок. – С тех пор я не была в Англии.

– А когда Вы были там? – заинтересовался Джон, как будто и не заметив ее замешательства.

– Давно.

– Давно? – Джон внимательно посмотрел в лицо Скарлетт. – И тогда произошло что-то, о чем Вы не можете забыть до сих пор?

Скарлетт кивнула, печаль тенью пробежала по ее лицу, но собеседник опять сделал вид, что ничего не заметил.

– Да. – Скарлетт встала, собираясь уходить. Она устала от воспоминаний о прошлом и от решения проблем в настоящем. – Мне пора. С Вами было приятно поговорить, мистер Мак-Гроув.

– Джон, – поправил мужчина. – Могу я проводить Вас до каюты или предложить Вам что-нибудь выпить? В баре в самом деле очень неплохо. Вы, вероятно, еще не были там? – Но меньше всего Скарлетт хотела коротать время этого вынужденного путешествия, сидя в баре, что так напоминало ей такие же развлечения на том, утонувшем корабле. Никогда в жизни больше не хотела она находиться на судне, но сейчас вынуждена была делать это из-за Кэт.

– Спасибо, мне не хочется, – Скарлетт пожала руку Джону и ушла. Но спускаясь в каюту, она почувствовала, что совсем не хочет идти туда, где атмосфера была для нее еще более гнетущей, ужасной, чересчур знакомой. Ей не хотелось оставаться там одной, ложиться спать и снова провести бессонную ночь, предаваясь мыслям, воспоминаниям, кошмарам.

Она снова вышла на палубу рядом со своей каютой, встала у перил, раздумывая, что могло случится с Кэт и чем все это кончится. Женщина была так погружена в свои мысли, что не услышала звуков приближающихся шагов, поэтому удивилась, когда рядом прозвучал мягкий голос:

– Что бы там ни было, миссис Батлер, но все, вероятно, не так плохо… извините. – Джон тронул Скарлетт за руку, она не обернулась, – не хочу вмешиваться, но Вы показались мне такой расстроенной, что я забеспокоился.

Скарлетт повернулась к Джону, волосы развевались по ветру, глаза блестели. Джон увидел, что это блеск слез, сверкающих в лунном свете.