– Если тебе непонятны те или иные поступки человека – это вовсе не значит, что он ненормальный. Знаешь, в Атланте многие считали ненормальным меня – если помнишь…

Скарлетт склонила голову.

Да, конечно… Но тебя считали ненормальным совершенно по другой причине… Ты же не разводил птиц, как Джонатан…

– Нет, насчет Джонатана ты зря так… Мистер Коллинз, на мой взгляд – настоящий джентльмен и прекрасный человек… И у нас вчера была прекрасная возможность убедиться в этом – не так ли?..

Скарлетт, вспомнив, как ловко разрядил хозяин вечера напряженность, возникшую после ее совершенно ненужного спора с отставным бригадным генералом, подумав, согласилась с мужем:

– Да… Он действительно очень порядочный человек и джентльмен. Он напоминает мне старых плантаторов нашей Джорджии – тип людей, которых почти уже не осталось на свете…

– А что касается его птиц – то он просто очень сильно увлечен ими… Разве это плохо, дорогая?

Скарлетт поджала губы.

– Это уже не увлечение…

Ретт, заметив это, слегка, одними только уголками губ, улыбнулся.

– А что же тогда?..

Передернув плечами, она произнесла:

– Скорее – самый настоящий фанатизм…

– Ну, и что же?..

Скарлетт лишь вздохнула:

– Я всегда боялась фанатиков. Хотя… – Она, будто бы вспомнив что-то, на секунду запнулась. – Когда мы с тобой были молоды, мы все время повторяли одно и то же: «Король-Хлопок, благословленный Юг, будь прокляты янки, один конфедерат стоит дюжины солдат генерала Шермана…» Это тоже был своего рода фанатизм… За который мы так жестоко и поплатились в той никому ненужной войне, – резюмировала миссис Батлер.

– Вот именно.

– Если бы мы были менее самонадейны и рассуждали более здраво, мы бы, возможно, не проиграли ту войну…

Ретт небрежно махнул рукой.

– Боюсь, что и это бы не помогло… Мы бы все равно ее проиграли…

– Возможно, – согласилась Скарлетт, – но если бы и проиграли – то, во всяком случае, не так бездарно, не так позорно…

– Хотя, – согласно кивнул Ретт, – хотя, когда я говорил тебе то же самое, ты смеялась надо мной… Ты обвиняла меня во всех возможных грехах, даже в полнейшем отсутствии патриотизма… А я был прав… Вот видишь, дорогая…

– Да, фанатизм…

– Но с мистером Коллинзом, – Ретт вернулся к первоначальной теме разговора, – с Джонатаном совершенно иной случай…

– Нет, он все-таки фанатик…

Однако Ретт с легкой улыбкой возразил:

– Дорогая, ты просто не различаешь фанатизм и здоровую увлеченность…

Скарлетт передернула плечами.

– А какая разница?..

– Ну, не говори, разница есть… и притом – довольно существенная.

Когда утренний чай был допит, Скарлетт с какой-то странной, как, во всяком случае, показалось Ретту, улыбкой, произнесла:

– Надеюсь, дорогой, что ты никогда не станешь таким же, как ты только что выразился, увлеченным, как наш сосед Джонатан…

Ретт вопросительно посмотрел на Скарлетт и спросил ее:

– Это ты о чем?..

Он, поднявшись из-за стола, согласно кивнул головой и произнес:

– Надеюсь, что мы оба не станем такими… Так ведь, дорогая?..

Скарлетт на минуту задумалась.

– Хотя…

Выжидательно посмотрев на свою жену, мистер Батлер поинтересовался:

– Что – «пока»?..

– Смотря в чем…

Вытерев тонкие волевые губы белоснежной свеженакрахмаленной салфеткой, которая при этом издала