который им нужен, и поспешили к Батлеру, стараясь остановить его до того, как он выйдет из подъезда. Молодой человек, который на службе носил звание сержанта, а от природы имел водянистые голубые глаза, бледную кожу и небольшие залысины в бесцветных волосах, еще и заикался.

– М-можно вас на м-м-минут-точку, м-мистер Б-б-бат-тлер? Я – сержант Д-д-джексон из в-в-ва-шег-г-го к-к-комиссариата… Н-нам н-н-нужна т-т-толь-ко н-н-небольшая сп-правочка. Если п-п-позволите…

Батлер поморщился, как от зубной боли, и возразил недовольным тоном:

– Я в данный момент ухожу. Соблаговолите прийти в другой раз.

– Д-д-да т-тут м-м-минутное д-д-ело!..

Батлер опять поморщился и подумал про себя: «С вашим произношением, д-дорогой сержант, ни одно дело не может быть минутным».

В этот момент сержант многозначительно оглянулся на второго полицейского, который, поняв его взгляд, отвел в сторону любопытного привратника. Затем он вытащил из кармана потрепанный блокнот, довольно долго листал его, потом сверился с записью и спросил:

– М-мистер Ален П-п-перк-кинсон в н-настоящее время у вас п-п-проживает?

Ретт нахмурился.

– Ничего подобного.

Слегка поклонившись, Батлер постарался дать понять, что считает разговор оконченным.

Но сержант не сдавался. Его упрямство было явно того же происхождения, что и терпение, с которым он выговаривал не поддающиеся звуки.

– В-выходит, ч-что вы эт-того… м-м-мистера П-перкинсона н-не знаете?

Батлер резонно заметил:

– Вы спросили меня, живет ли он у меня, и я вам ответил: нет.

– Н-но в-вы в-все-т-т-таки знаете его?

– Я встречался с ним, поскольку он – гость людей, которым я сдал принадлежащую мне квартиру.

Батлер снова попытался выйти из дому, но тут сержант довольно почтительно, но твердо остановил его, придерживая за левую руку.

– М-мы б-б-были б-бы в-вам оч-чень б-благод-дар-ны, если б-бы в-вы м-могли з-зайти в-в к-к-кмис- сариат, м-мистер Б-б-батлер.

«Интересно, он специально выбирает наиболее недоступные своему речевому аппарату слова?» – подумал Ретт, измученный длинной речью сержанта.

А сержант тем временем продолжал:

– …К-к-огда в-вам б-б-будет уд-доб-бно, к-к-конеч-но, м-мистер Б-б-батлер.

Тут терпение у Ретта кончилось, и он наконец-то взорвался:

– Да я же вам, кажется, ясно сказал, сержант! Мистер Ален Перкинсон не живет у меня!!!

Сержант испугался, что не сможет выполнить приказ, и постарался успокоить Батлера, но от волнения его заикание стало еще хуже:

– К-к-ком-миссар об-б-бъяснит вам л-луч-чше м-меня. Д-д-дело в-в т-том, ч-что эт-тот самый м-мистер П-перкинсон ут-т-твержд-дает, б-буд-д-то он п-п-про-вел н-ночь в-в вашем д-доме…

Тут он заглянул в блокнот.

– Н-ночь со вт-торого н-на т-т-третье, в-весь д-д-день т-т-третьего, а т-т-так-к-кже…

Батлер решительно прервал его:

– Проводите меня в комиссариат. Хуже вас точно никто мне не объяснит.

Луиза, стоя возле чудовищного дивана, разглядывала одну из картин. Как бы про себя, она пробормотала:

– Ужас какой-то.

Потом, повысив голос, сказала, обращаясь к Джессике, которая находилась в соседней комнате:

– Совершенно не подходит.

Джессика, не выходя из комнаты и продолжая заниматься своими делами, ответила:

– Но нужно же какое-то яркое пятно к дивану.

– Для яркого пятна она слишком дорога. Знаешь, что я тебе скажу? Сюда бы очень подошла какая- нибудь старинная картина. Я спущусь к мистеру Батлеру и спрошу, не даст ли он нам на время одну из своих…

– Ну вот, опять будем морочить ему голову…

Но Луиза твердо намерилась идти вниз. Она решительно направилась к двери, но вдруг остановилась, как вкопанная: перед ней в дверях стоял сам хозяин дома. Вид у него был достаточно мрачный.

Луиза не поняла причины неудовольствия, написанного у него на лице, и отнесла его за счет непривычной для старика обстановки в квартире. Стараясь заговорить Ретту зубы, графиня защебетала:

– Мистер Батлер! Как я рада! Вы пришли за своей Самантой? Простите, простите и еще раз простите.