Паско театрально потянул носом. Потом еще раз, совсем не театрально.

— О чем это ты? — спросил Уилд.

— Да так, чепуха какая-то. Ты знаешь, как появляются такие идеи, а тут еще выборы начальника полиции на носу. Вэтмоу напуган до смерти — как бы что-нибудь не раскачало его лодку. Уилди, я не хочу, чтобы твой ужин остыл. Он пахнет так… так экзотически! Береги себя. Надеюсь, утром увидимся.

Паско быстро сбежал по лестнице вниз. Его мозг лихорадочно работал. Если Уилд вышел к нему из ванной в халате, то кто же занимался приготовлением роскошного восточного ужина? И с каких это пор марихуана является ингредиентом китайских блюд?

Он постарался не думать об этом, сосредоточившись лишь на том, как добраться до своего дома прежде, чем свиные отбивные встретят его на пороге…

Уилд вернулся в гостиную.

— Один из твоих сослуживцев? — осведомился Клифф. — Почему ты не пригласил его войти?

Уилд подошел к нему, вырвал изо рта у мальчишки трубку и швырнул ее в камин. Он видел, как вытянулось лицо у Паско, и внезапно его охватил страх за свое будущее.

— Здесь ты свое зелье курить не будешь!

— Почему, черт побери? Боишься обыска?

Уилд проигнорировал эти слова.

— Прошлой ночью ты говорил, что собирался сделать из меня газетную сенсацию.

— Неужели? И плохую для тебя сенсацию, судя по тому, как ты себя ведешь, — небрежно бросил юнец.

— Повтори мне в точности то, что ты сказал, когда звонил в газету.

— Почему это так важно для тебя? Ночью ты сказал, что это ничего не значит. Что изменилось?

Ровным счетом ничего. Разве что из пустого трепа Паско о «голубых» копах Уилд уяснил: то, что для него могло стать трагедией, будет непременно опошлено в их полицейском мирке. Если уж Паско находил «голубых» копов комичными, то какова будет реакция таких монстров, как Дэлзиел? И отчего вдруг заместитель начальника полиции так заинтересовался этим?

Уилд чувствовал, как паника начинает охватывать его, и понимал, что не сможет контролировать себя. В те времена, когда сила Мориса соединялась с его силой, ему казалось, что он сможет бросить вызов миру и победить. Но это было давно, и сила Мориса оказалась иллюзорной, а этот ребенок не мог оказать ему даже призрачной поддержки.

— Повтори, — потребовал он снова, — мне нужно знать!

— Но зачем? К чему тебе все это? Ты не доверяешь мне? — сердито воскликнул Шерман.

Уилд сделал глубокий вдох. Он не хотел еще одной ссоры. А может, хотел? Он сказал тихо:

— Я просто должен быть в курсе. Очевидно, что-то дошло до полицейского участка, и мне хотелось бы знать наверняка, о чем шла речь. Вот и все.

— И это все? — передразнил Клифф. — Чтобы ты мог придумать, как себя вести, не так ли? Чтобы ты мог решить, оставаться ли тебе чертовым лицемером до конца жизни? Хочешь, я расскажу тебе, в чем твоя проблема, Мак? Ты так долго жил с обычными свиньями, что стал думать, как они. Ты же на самом деле веришь, что они правы и что быть «голубым» действительно мерзко! Ты знаешь, что не можешь изменить себя, но очень стараешься. Как если бы кто-то пытался избавиться от геморроя и не мог.

Парень умолк, словно испугавшись реакции Уилда на свои слова. Если бы Уилд промолчал, между ними, вероятно, могло быть восстановлено перемирие — хрупкий покой, который когда-нибудь перерос бы в более прочный мир. Однако слишком сильный и долгий контроль над собой, как и любые другие чрезмерные эмоциональные перегрузки, губителен для человека.

— Так ты считаешь, моя проблема в этом? — В голосе Уилда звучала тихая ярость. — А в чем же тогда твоя проблема, Клифф? Наверное, в том, о чем я и думал с самого начала. Может быть, ты всего лишь маленький мошенник, который приехал сюда, чтобы очернить меня, а потом испугался? Может быть, все эти разговоры о пропавшем папочке — куча дерьма? Как пить дать, Морис был прав, назвав тебя вором и проституткой!

Мальчишка вскочил, лицо его исказилось от боли и гнева.

— Хорошо! — закричал он. — Морис и о тебе сказал правду! Он сказал, что ты — полоумный, который хочет, чтобы все было, как он пожелает, и никак иначе. Он сказал, что ты был жалким слизняком. Да ты и сейчас жалок! Посмотри на себя, Мак! Ты знаешь, что ты мертвец? С головы до пяток! Мертвец, Мак! Ты знаешь, что я трахался с мертвой свиньей? Тебя нужно положить на поднос и воткнуть в рот апельсин!

Клифф остановился, пораженный тем, куда завела его ярость.

— Тебе лучше уйти, — выдавил из себя Уилд. — И побыстрее!

— Что? Никаких обвинений? Никаких угроз? — Шерман не очень удачно попытался изобразить беспечность.

— Ты лжец, мошенник и вор. Зачем я буду угрожать тебе? Убирайся, откуда пришел.

Клифф Шерман направился к двери, оглянулся, пробормотал что-то неразборчивое и вышел.

Уилд неподвижно сидел за столом, глядя на остывающую еду. Какой-то голос в его черепе кричал, чтобы он сдернул скатерть со стола и обрушил все эти тарелки на пол. Но он не поддался ему. Нельзя было терять контроль на собой. Он сделал три глубоких вдоха, пытаясь заглушить ровным ритмом дыхания этот требовательный, настойчивый, резкий голос.

Уилд прислушался.

Тишина…

И вдруг голос закричал так пронзительно, с такой силой, что еще чуть-чуть — и череп бы раскололся.

Схватив скатерть, он с размаху швырнул китайское пиршество через всю комнату в противоположную стену, по которой оно медленно поползло вниз, будто кровь из кишок и распоротого живота.

Уилд вошел в спальню и с ужасом уставился на себя в зеркало. Когда-то он ненавидел свое лицо. Затем, долгие годы держа себя в постоянной узде, он стал думать о своем лице как о благе, как о маске, со временем сделавшейся ему совершенно необходимой.

Теперь он снова ненавидел свое лицо.

Уилд сбросил махровый халат на одеяло. Медленно оделся. Через несколько минут он окунулся в яблочное золото осеннего вечера.