Дэлзиел. — Сигнал «эскорта» не работал; удивительно, как там вообще хоть что-то работало! Он видит, что Хьюлетт поворачивает к нам во двор, и следует за ним. Останавливается в углу двора. Открыть дверцу со своей стороны он не может, так как прижат к стене. Сползает к пассажирской дверце и пытается открыть ее. Но дверь заклинило! Падает на пол, ударяется о дверцу и теряет сознание. Смерть наступает из-за потери крови. Его сумка все еще находится у судебных экспертов?
— Да, но я сомневаюсь, что она поможет им в расследовании. В сумке не было ничего стоящего, кроме кое-какой одежды и итальянского паспорта. Понтелли явно путешествовал налегке. Но должен же он был где-то остановиться, прибыв в наши края? Не мог же он каждую ночь проводить с проститутками, — продолжал Паско.
— Что ему мешало? Эти итальяшки такие скоты! И еще, Питер. Если ты считаешь, что все это как-то связано с завещанием Хьюби, постарайся поскорее решить для себя: был ли Понтелли убит потому, что был мошенником, или потому, что являлся настоящим наследником.
— Хорошо, — согласился Паско. — Думаю, мне стоит поговорить с Теккереем, если вы не возражаете.
— Почему я должен возражать?
— Ну, я знаю, что вы друзья…
— Это мы-то друзья? Вот так новость! Ты можешь говорить с кем угодно, парень. Кстати, Где Уилд? Что-то я его сегодня не вижу.
— Он позвонил и сообщил, что болен. Последние несколько дней он действительно выглядел осунувшимся. Хотя он мог бы здорово нам помочь. Нам будет его не хватать.
— Болен? — недовольно спросил Дэлзиел. — Как же называется его болезнь? Болезнь зря потраченных денег? Может быть, он вернется на работу красавцем? Ну что ж, если тебе, Питер, не хватает людей, нечего тут просиживать штаны. За работу, парень, за работу!
— Он сейчас говорит по телефону, — объяснила Лэкси Хьюби, — но это не займет много времени.
— Спасибо, — ответил Паско. — Мы встречались раньше, не так ли? После спектакля…
Он улыбнулся. Некоторые считали, что у него обаятельная улыбка, но на эту маленькую девушку она, очевидно, не произвела впечатления. Та ответила на нее равнодушным совиным взглядом сквозь огромные очки и продолжила печатать.
«Ну и ладно, — мрачно подумал Паско. — Я не должен принимать это близко к сердцу». Если она казалась ему двенадцатилетней девочкой, то в ее глазах он должен был выглядеть семидесятилетним старцем. Выглядеть? Иногда он просто чувствовал себя стариком! Совсем скоро его начнет мучить мужской климакс. Самым разумным было бы относиться к этому с философским юмором: «Средний возраст — это когда начинаешь увлекаться дочерьми твоих друзей, старость — когда даже они кажутся тебе увядшими». Только так и следовало бы воспринимать неизбежное. Но к черту эту философию! Паско уже попытался применить ее, но мысль о должности главного инспектора заставляла отодвигать эти умствования на задний план. Он мог бы быть уже заместителем главного инспектора. Но что же мешало этому? Или у него начинается паранойя, или действительно замначальника полиции смотрел на него в Последние дни как-то странно? Сегодня утром, когда Паско проходил мимо Вэтмоу в коридоре, тот буквально обнюхал его. Может быть, от него разило потом? Паско решил как следует побрызгать себя дезодорантом, который теща подарила ему на Рождество, прежде чем в следующий раз встретится с Вэтмоу.
— Мистер Теккерей готов принять вас, мистер Паско… Мистер Паско!
Судя по тону девушки, она произносила эту фразу уже во второй раз. Черт побери, она, наверное, подумала, что бедняга впадает в маразм.
Паско встал, и от этого движения мозг его снова пришел в рабочее состояние.
— Хьюби! Вас зовут Хьюби, — вдруг вспомнил он.
— Спасибо, я знаю.
— И актера, с которым вы дружите, зовут Ломас?
— Да.
— Моя секретарша, инспектор Паско, внучатая племянница покойной миссис Хьюби. Мистер Ломас — сын кузины миссис Хьюби, миссис Стефании Виндибэнкс. Я объяснил уже все эти родственные отношения суперинтенданту Дэлзиелу.
«Зачем я ввязался в это дело?» — подумал Паско, идя навстречу Теккерею, который ждал его в дверях офиса.
— Постарайтесь объяснить мне все это еще раз, — сказал Паско.
Это заняло больше получаса. Теккерей был решительно настроен на то, чтобы не повторять свой рассказ и в третий раз.
Когда он умолк, Паско спросил:
— Я полагаю, вы очень хорошо знали миссис Хьюби?
— Мистер Паско, я был ее поверенным в течение пятнадцати лет. До этого на нее работал мой отец. Когда он умер и я стал старшим партнером в фирме, дела миссис Хьюби перешли ко мне по наследству. Но я бы не сказал, что знал ее хорошо. Только через несколько лет она стала относиться ко мне с большим уважением, а не как к мальчишке, узурпировавшему власть.
Паско улыбнулся.
— Что она из себя представляла?
Теккерей задумался.
— Строго между нами?
Паско кивнул и нарочито решительно отодвинул свой блокнот.
— Откровенно говоря, миссис Хыоби была ужасной женщиной, — начал Теккерей. — Властная, грубая, упрямая и сноб по натуре. Но могла казаться очаровательной, интересной и внимательной, правда, только по праздникам или по отношению к членам королевской семьи. Ее претензии на культурность ограничивались страстью к «Гранд-опера». Она была политически наивна, другими словами, если уж начистоту, это была натуральная фашистка! Миссис Хьюби не могла простить тори, что отдали Индию; и в дни Фолклендского кризиса сидела как приклеенная у телевизора, твердо веря, что после того, как британские десантники расколотят аргентинцев, они совершат очистительный крестовый поход по всему миру, где лягушатники, чернокожие или красные воображают себя властителями морей. К своим животным миссис Хьюби относилась лучше, чем к родственникам, она потратила ту маленькую толику самоотверженности и альтруизма, что была ей отпущена, на безумную навязчивую идею, которая разрушила ее собственную жизнь, отравила существование окружающим и поставила нас всех в эту затруднительную ситуацию.
— Вам следовало быть адвокатом в суде. Вы произносите чрезвычайно мощную речь от лица обвинения. Именно этой навязчивой идеей я и интересуюсь. Была она основана лишь на материнской интуиции или миссис Хьюби и вправду располагала сведениями, что ее сын остался в живых? Иными словами, каковы факты?
— Я мало чем смогу помочь вам, инспектор, — ответил Теккерей. — Судя по замечаниям, которые она делала время от времени, я догадался, что она никогда не прекращала изучать обстоятельства, при которых пропал ее сын, но наша фирма лишь косвенно участвовала в этом. Пока был жив ее муж, расследование должно было тщательно скрываться, а позже это уже стало для нее привычкой. Может быть, она чувствовала, что я, а до меня мой отец испытывали сильный скептицизм по этому поводу.
— Значит, муж миссис Хьюби не разделял ее ожиданий?
— Нет! Он относился терпеливо к ее идеям, и, возможно, у него самого теплилась какая-то надежда. Но когда война закончилась и сына не оказалось ни в одном лагере для военнопленных, он велел считать его мертвым. Мистер Хьюби установил мемориальный диск в церкви Святого Уилфреда в Гриндейле и заказал панихиду. Миссис Хьюби была слишком больна, чтобы присутствовать на ней…
— Но она считалась с желанием мужа? Тот, должно быть, тоже обладал сильной волей? — спросил Паско.
— Это была битва гигантов! Сам Хьюби был по-настоящему жестким человеком. Но у его жены было
