— «Я… предпочитал… стричь овец… по воскресеньям», — прошипела старуха мне в лицо и испустила последний вздох, от которого стекла моих очков на миг запотели.

— Боже милосердный, — пробормотала я. — Что же мне теперь делать?

Редко бывает, чтобы покупатель скончался прямо в лавке, тем более в книжной, и я понятия не имела, что полагается предпринять в подобном случае. И пока я мешкала, некий голос, который мог принадлежать только Сатане, принялся нашептывать мне на ухо.

«Возьми книгу, — твердил он, — бери же скорее книгу! Никто не узнает!»

О, как бы мне хотелось сейчас сказать, что я возражала, что боролась с искушением, что попыталась противостоять этому бесчестному предложению, но… не буду лгать. Я сдалась мгновенно, схватила книгу, валявшуюся на полу рядом с трупом старухи, и поспешно сунула ее на самую верхнюю полку у себя над столом, спрятав за томом Гиббона «Упадок и разрушение». Потом обернулась и чуть не упала со стула, на который вскарабкалась, чтобы дотянуться до полки.

На пороге стоял Иеремия Гадсон. Давно ли он появился и успел ли стать свидетелем случившегося, я не ведала.

— Дорогая Периджи, чем это вы тут заняты, позвольте узнать? — спросил он.

— Она рухнула замертво, умерла у меня на глазах! — слезая со стула, прохныкала я.

— Вижу-вижу, мертвее мертвой, — откликнулся Гадсон.

Послали за доктором Моргсом, но Иеремия не ушел, а уселся в угол и оттуда наблюдал, что будет дальше. От его присутствия мне было не по себе.

— Сердечный приступ, — провозгласил доктор, осмотрев тело.

Гадсон громко фыркнул, как то было ему свойственно, а доктор сложил свой саквояж и ушел. К моему величайшему облегчению, вскоре пришли из похоронной конторы, тело старухи унесли, и Гадсон наконец ушел.

В ту ночь у меня созрел план. Я хотела продать книгу, но понимала, что действовать надо предельно осторожно. Ведь я не знала, кому еще было известно о том, какая редкость хранилась у старухи. У меня имелся на примете некий книголюб из Города, готовый заплатить за книгу с опечаткой кругленькую сумму, — он наверняка будет держать язык за зубами. Разумеется, о славе мне теперь не приходилось и мечтать, сделку нужно будет совершить тайно, но жертва невелика в сравнении с суммой, которую я надеялась выручить за книгу.

Была уже глубокая ночь, и я рассчитала, что, если пущусь в путь прямо сейчас, не медля, то моего отъезда не заметят и так будет лучше. Спрятав книгу за пазуху, я заперла лавку и вышла на улицу, где нос к носу столкнулась с Иеремией Гадсоном.

— Дорогая Периджи, — начал он, противно растягивая слова, — куда это вы собрались в такой глухой час?

— Это мое дело, — отрезала я, — а теперь соблаговолите уйти с дороги.

Но Иеремия не шелохнулся.

— Я все думаю о сегодняшнем происшествии, — продолжал он. — Странной смертью умерла эта старуха, да и книга редкая…

— Книга?

— У любого секрета есть цена, — многозначительно заметил Гадсон.

Его слова испугали меня.

— К чему вы клоните? — спросила я.

— Думаю, вы собирались поехать в Город и продать книгу там — ту самую редкую книгу, которую украли нынче днем у старухи, — и продать задорого, а деньгами ни с кем не делиться, раз старуха мертва.

— О чем это вы? Нет никакой книги, — пролепетала я.

— Ах вот как? Нет? Тогда у нас возникает небольшая сложность, — протянул Иеремия. — Если вы не найдете книгу, а она, уверен, у вас, я вынужден буду доложить магистрату, что собственными глазами видел, как старуха погибла от вашей руки. За убийство, как вы знаете, вешают.

— За убийство?

— Я все видел, — самодовольно заявил Гадсон. — Вы напали на старуху, толкнули ее, она упала, и вы вырвали книгу из рук умирающей.

— Все было вовсе не так! — возмутилась я, но подлец лишь расхохотался в ответ.

— Обдумайте мои слова, миссис Лист, обдумайте как следует, — посоветовал он. — Уверен, вы согласитесь, что я прав.

Мне ничего не оставалось, как признать свое поражение, хотя мысленно я и проклинала негодяя последними словами.

— Каковы ваши условия, мистер Гадсон? — обессиленно спросила я.

— Проще некуда, дорогая моя Периджи. Я буду в любое время забирать у вас любые книги по своему усмотрению… и прибавим к этому умеренный еженедельный взнос, который будет с вас причитаться, скажем, пять шиллингов.

— А книга?

Гадсон притворился, что взвешивает варианты.

— Что ж, я мог бы, конечно, отвезти ее в Город, но, пожалуй, не стану спешить. Быть может, через несколько лет она вырастет в цене и я выручу за нее полную стоимость. А пока будьте так любезны, подайте-ка книгу сюда, я возьму ее на хранение, — нагло сказал он.

Бессердечный, жестокий мучитель, он не оставил мне выбора, и я приняла его кабальные условия. Я знала, Гадсон не остановится и перед доносом в магистрат и еще подкупит судейских, чтобы придать своей кляузе веса. И болтаться мне тогда в петле за убийство!

— В пятницу зайду за деньгами, — бросил Иеремия и удалился, унося под мышкой бесценный том.

Стоит ли говорить о том, что свое слово он сдержал? С тех пор каждую пятницу Гадсон берет с меня пять шиллингов и уносит из лавки все, что ему приглянется, — и не по одной книге. Что касается «Одинокого пастуха», каждую ночь я в сотый раз проклинаю себя за алчность и глупость. А Гадсон тем временем разоряет меня.

Изменить прошлое не в моей власти, мистер Заббиду, и я глубоко сожалею о содеянном. Единственное, чего я стражду, — это покоя и забвения. Я хочу уснуть мирным сном.

Ладлоу отложил перо, промокнул написанное и закрыл черную книгу.

Джо взял холодную ручку Периджи в свои.

— Теперь вы будете спать спокойно, — пообещал он, — ибо тайна ваша в надежном хранилище.

— А как же Гадсон? — дрожащим голосом спросила Периджи. — Книга все еще у него.

— Наберитесь терпения, миссис Лист. Он сполна расплатится за все, что натворил. Больше пока ничего вам сказать не могу. А теперь возьмите, — и ростовщик вручил миссис Лист увесистый кошелек, — ступайте домой и отдыхайте.

Как обычно, Джо проводил ночную гостью до порога и постоял на крыльце, пока не убедился, что она благополучно добралась до дома и свет в ее окнах погас. Тогда Джо улыбнулся и улегся спать. Сам-то он засыпал мгновенно и никогда не видел кошмаров.

Глава тридцатая

Из мемуаров Ладлоу Хоркинса

Исповедь миссис Лист была последней записью, которую я внес в черную книгу. Наутро после визита Периджи хозяин послал меня за хлебом. Придя к булочнику, я, как обычно, поздоровался, но Корк и его жена встретили меня холодно. Сам булочник отпустил мне товар молча, а глаза его метали молнии. Старший из

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату