а трое механиков встали в цепочку, взявшись за руки, и провернули пропеллер.

Мотор взревел. Я посмотрел назад через плечо, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она не улыбнулась, а просто кивнула, и я дал газ, вырулил к концу взлетной полосы, развернулся на ветер и по какой-то непонятной причине почувствовал себя полностью подавленным.

Я летел легко и спокойно, будто вез молоко. Условия полета оказались на редкость удачными. Я полагал, что ей интересно лететь, хотя она не выказала никаких признаков особого возбуждения. И в самом деле, за все время полета мы только дважды побеседовали по переговорной трубке. Один раз — когда я сворачивал на Мортес с Негро, а второй раз — когда мы подлетали к Ландро и я готовился к посадке.

Меня удивило только одно — 'Хейли', стоявший у ангара. Я рассчитывал, что он давно уже на пути в Санта-Елену.

Когда самолет остановился, нас встретил Менни с двумя рабочими. Он улыбнулся мне:

— Что вас задержало? Сэм метался, как кошка на горячей печке.

— Не знал, что он так заботится обо мне, — ответил я, спрыгивая на землю.

— А он и не заботится вовсе, — ответил механик, отталкивая меня локтем, когда я собрался помочь Джоанне спуститься вниз. — Привилегия возраста, мисс Мартин, — сказал он и протянул к ней руки.

Она улыбнулась ему одной из тех улыбок, которые женщины такого типа приберегают для мужчин, в которых немедленно распознают добрых друзей или отцов-исповедников. Никакого напряжения, никакого неудобства, это был для нее совершенно безопасный мужчина, которого не придется держать на расстоянии вытянутой руки.

Я как-то не совсем удачно провел формальное представление. Менни сказал:

— Вот теперь я понимаю, почему Сэм вел себя так, будто хуна стукнули его по голове боевой дубинкой.

Когда я снял летный шлем, он взъерошил мне волосы.

— А как наш паренек заботился о вас? Хорошо ли довез?

Думаю, что это был один-единственный случай, когда я рассердился на него, и он это понял, потому что его улыбка угасла и в глазах появилось беспокойство.

Я обернулся и увидел одетого для полета Хэннаха, быстро бегущего через летное поле, несмотря на жару. Приблизившись на расстояние десяти ярдов, он перешел на шаг, поняв, что выглядит смешно.

Он не обратил на меня внимания и спросил Джоанну Мартин:

— Ну что, теперь вы довольны?

— О, думаю, что могу так сказать, — холодно ответила она. — А где сестра Мария Тереза?

— В последний раз я видел ее на причале, она осматривала катер, принадлежащий миссии. У нее бредовая идея, что вы с ней могли бы спать на борту катера.

— А чем плох местный отель?

— Да всем плох, поэтому я хочу устроить вас обеих у себя. Я провожу вас и все покажу, а уж потом повезу Альберто в миссию Санта-Елена.

Он взял ее сумку, а я спросил:

— А куда, по-вашему, деваться остальным?

Он едва взглянул на меня:

— Мы несколько ночей поспим на подвесных койках в ангаре. Менни все устроил.

Он взял ее за руку, и они отправились. Пройдя несколько ярдов, он задержался и бросил мне через плечо:

— На твоем месте, парень, я бы немедленно передал почту Фигуередо. У него там уже целый час ждут местные курьеры.

— А вы сможете занять свое место, — сказал ему Менни и рассмеялся.

На мгновение во мне снова вскипел гнев, но вдруг, по какой-то необъяснимой причине, я обнаружил, что смеюсь вместе с Менни.

— Женщины — это его место, — сказал я.

— Ну разумеется. В нашем распоряжении все деревья мира с изобилием фруктов, но нам нужна только Ева. — Он покачал головой и поднял мешок с почтой. — Я отнесу это к Фигуередо вместо вас. А вы пойдите выпейте чашку кофе и отдохните. Насколько я вижу, вам выпало не самое приятное утро.

И он направился к городу, а я взял сумку из 'Бристоля' и пошел в ангар. Там по другую сторону от радиоустановки висели три койки, а штабеля ящиков высотой в пять или шесть футов создавали некоторую иллюзию приватности. Здесь же стоял стол и три стула, а на конфорке бензиновой печки кипел кофейник.

Я налил себе кофе в оловянную кружку, закурил и залез в одну из подвесных коек. Я никак не мог выбросить из головы Джоанну Мартин и ее превращение. В ее поведении я не видел никакого резона, особенно имея в виду тот факт, что она сама решила лететь со мной в 'Бристоле', а не в 'Хейли'.

Ход моих рассуждений прервал Альберто, который появился в проходе между штабелей ящиков:

— Я вижу, у вас тут кемпинг, мистер Мэллори.

— Хэннаха здесь нет. Он провожает Мартин к себе домой.

— Я знаю, но хотел видеть как раз вас. — Он отыскал вторую кружку и налил себе кофе. — Я провел все утро в спорах с сестрой Марией Терезой, которая настаивает на своем праве побывать в миссии Санта- Елена. — Он печально покачал головой. — Защити меня Господь от добра и невинности.

— Прекрасное сочетание, — сказал я. — И вы позволите ей поехать?

— Не представляю, как могу предотвратить это. Вы видели, какие разрешения есть у нее и у леди Мартин? Подписанные самим президентом. — Он пожал плечами. — Если она решила отправиться вверх по реке на катере миссии нынешним же утром, как я могу остановить ее, разве только силой, и мне придется расплачиваться за это.

— Так что же вы собираетесь делать?

— Вы, наверное, слышали, что мой человек сумел установить связь с хуна? Так вот, он договорился о встрече с ними завтра в полдень в условном месте у реки примерно в миле от миссии вверх по течению.

— А сколько их там будет?

— Вождь и пятеро старейшин. Пробный камень, не более того. Предварительная разведка. Я думаю взять с собой Педро, того самого полукровку, который и установил для меня эти контакты. Как вы считаете?

— Совсем неплохо.

— Да, может, это облегчит общение. Но я подумал, а не согласились бы вы тоже пойти со мной?

Его предложение показалось мне столь бестактным, что у меня перехватило дыхание. Я сел и опустил ноги на пол.

— А почему именно я?

— Вы знаете об индейцах больше, чем любой другой здесь, и смогли бы оказать значительную помощь в переговорах.

— А как далеко по реке и каким образом мы туда попадем?

Он улыбнулся:

— Как вы сами захотите. Хэннах первым делом утром отвезет женщин. Вы тоже можете лететь с ними. Я согласился, чтобы они посмотрели на миссию.

— Похоже, у вас нет выбора.

— Совершенно верно.

Он вышел на солнце как раз в тот момент, когда Хэннах обходил хвост 'Хейли', застегивая летный шлем. Менни шагал рядом с ним.

— О'кей, полковник, пора лететь! Чем скорее я вас доставлю туда, тем скорее вернусь.

— Что, не терпится? — съязвил я.

Он поколебался немного, стоя у полуоткрытой дверцы кабины 'Хейли', а потом медленно повернулся ко мне. На его лице застыло то же выражение, какое я видел в ту первую ночь в 'Лодочке', когда он так грубо обошелся с Лолой.

Он двинулся вперед и остановился всего в одном футе от меня.