состоянии, когда становишься самостоятельным человеком. Им такая позиция понравилась, и они решили, что до 18 лет вообще будут оберегать ее от излишней информации — а дальше будь, как будет. Пока же они радовались и «тискали» ее, в то время как она очень быстро росла... Они так и не наигрались вдоволь с ней, маленькой.

В тот 1995 год, в мае, друзья уехали по приглашению нашего общего друга болгарского космонавта Саши Александрова в Албену, на море. Там и начались их первые «приключения».

В первый же день, бегая за взрослыми ребятами, сыновьями знакомых, Карина угодила под падающий большой стеклянный фонарь, который ударил ее по маленькой бедной головушке. Хлынула кровь, Григорий, схватив ее на руки, помчался к машине и в госпиталь. Болгарский хирург заклеил рану и констатировал, что удар был скользящий и не сильно навредил. Малышка была лишена возможности купаться, но через неделю не выдержала и как бы нарочно упала в воду, и шов разошелся. Пришлось им вновь ехать и уже зашивать.

Славу богу, обошлось! Но Карина росла очень подвижной и еще неоднократно попадала в различные сложные ситуации... Вообще, в том же 1995-м, знаковом для них году произошло еще одно событие, где девочка едва не стала жертвой хулиганов, которых все же удалось обезвредить. Как говорят — «малой кровью».

Ну а дальше все, как в обычной семье, с обычным ребенком-девочкой. Это и проблемы, и проблемки, которые друзьям было приятно решать и видеть результаты своей работы.

Детский сад. Карина отвечает на вопросы воспитательницы по поводу родителей. Конкретные вопросы, конкретные ответы без запинки и никто не обучал этому.

— Кариночка, а где работает твой папа?

— Он контрразведчик!

— Кариночка, а кто мама?

— Мама разведчица!

И все! Без комментариев.

Затем школа, дополнительные занятия. Мама Аля терпеливо работала над произношением. Карина никак не могла произнести «р...р...р». И вот после многих усилий эта буква долго и гордо зазвучала везде.

Первые поездки за рубеж, в Эмираты. Как-то на взятом в прокат автомобиле друзья мчались по скоростной трассе, и вдруг дочь решила обнять Григория сзади и обратить его внимание на летящих птиц. Своими маленькими ручонками она обхватила Григория и закрыла ему глаза — на скорости 120 км/час!

В Испании, в супермаркете, Карина решила помочь отцу, пошла искать коляску для продуктов и потерялась. Друзья были в шоке, но через два часа поисков она сама нашла Григория с Алей. Второй раз она решила остаться в машине с открытым окном, но когда друзья вернулись, она едва не запарилась, так как, испугавшись какого-то мужчины, закрыла все окна — на сильной жаре! Было еще много приключений, без которых, в принципе, не обходится ни один ребенок.

Процесс обучения не давался Карине с явной легкостью, но при ее и Алином упорстве и стремлении достичь поставленной цели они покорили юридический факультет университета и вышли в состояние уверенного «хорошиста». При всем при этом, вопреки желанию родителей, она борется за самостоятельность, за право любить и встречаться с любимым, и ей уступают. Что ж делать?! Ведь девочка выросла, ей двадцать лет...

Шел октябрь 1995 года. Мы с женой Галчоной приехали в Красноярск в отпуск, чтобы повидать родителей и многочисленных родственников. Все шло хорошо — мы отлично отдохнули и для завершающего аккорда собрали всех родственников у родителей на плов, который я всегда готовил сам. Хорошо посидели, славно выпили и уехали на машине сестры Галины, чтобы с наступлением нового дня заняться подготовкой к вылету в Москву. По дороге Олег и Нина — сестра и ее муж — решили заехать к знакомой, которая шила платье для их Алеси. Подъехали к дому. Алеся и увязавшаяся за ней наша дочь зашли в темный подъезд и осторожно пошли к лифту. Я, глянув на часы — было 20:45 местного времени, — вышел из машины, чтобы подышать свежим морозным воздухом.

В подъезде дома, рядом с которым мы остановились, было темно, и я увидел, как открылись двери ярко освещенного лифта, и наши девчонки вошли туда. Но в это же время я заметил, что в окне лестничной площадки третьего этажа этого же подъезда замелькали какие-то тени, потом раздался приглушенный крик и звук падения. Одна из теней резко метнулась вниз. Не раздумывая, я бросаюсь на перехват, вверх по лестнице. За мной — родственник Олег. В голове мелькает мысль: « Неужели что-то с нашими девчонками?»

Бегу я тяжело, потому как «пригруженный» пловом и всякими яствами, а навстречу мне сверху буквально летит человек. Моментально принимаю решение задержать — там разберемся. Хватаю его за руку, делаю борцовский перехват, зажимаю, отрываю от земли и бью его головой о стену.

Он обмяк, но Олег вдруг кричит: «Коля, у него нож!» Вырываю нож, бросаю его появившейся Галине, и мы с Олегом пытаемся как-либо обездвижить и связать убегавшего. Он оказывает яростное сопротивление.

Ситуация весьма сложная. Во-первых, темно и я практически ничего не вижу. Во-вторых, работать вдвоем против одного в темноте трудно, так как мы чаще всего делаем несогласованные движения и оказывается, что если я тащу его к двери, то тащу двоих — и его, и Олега. В то же время там, куда уехали наши девчонки, раздаются дикие стоны и рыдания. Едва разбираю слова о том, что подонок перерезал горло девушке и снял с нее цепочку и серьги...

Становится жутко... Понимая и это, и то обстоятельство, что рассчитывать надо только на собственные силы, я несколько раз бью подлеца головой о стену. Он затихает, а я кричу Олегу, чтобы бежал наверх и помогал там. Со мной остается Галина, которая забросила нож в багажник и, по моей просьбе, ищет какой-либо тяжелый предмет. Но тут негодяй вдруг приходит в движение и начинает вырываться и уползать.

Чувствую, что это молодой и сильный парень, а я тяжелый и, к сожалению, пожилой. Тем не менее наступаю. Ломаю у него все, что попадает мне под руки. Дергаю ключицу — он двигается к выходу, беру его руку на излом, и она трещит, а он все рвется к выходу! Мой палец попадает ему в глаз, и я, как могу, нажимаю, он кричит, ослабевает, но все-таки прет к двери! Заталкиваю его головой в батарею, перехватываю, и вдруг в моей правой руке оказывается все его «хозяйство». Я остервенело рву и кручу все это, считая, что ему оно больше не нужно!

Но тут я получаю мощнейший удар ботинком по занятой руке — это моя верная подруга решила помочь мне, и в темноте с размаху бьет противника в промежность. Я кричу:

— Галя, там моя рука!

Но она не слышит и наносит еще один удар туда же. Рука тут же разжимается... Противник, как змея, пытается ускользнуть, выползти в дверь, а я вдруг чувствую, что почему-то ослабеваю — но все же пытаюсь удерживать его... Наваливаюсь на него и кричу Галине, чтобы она била подонка по голове — чем угодно! В руках у Галюшки был огнетушитель из машины, она размахивается и бьет изо всех сил... Тело подо мной дергается и обмякает.

Я тоже еле двигаюсь, не понимая, почему так обессилел... Галина снимает свой толстый испанский ремень и пытается связать руки задержанному, но ремень... рвется в ее слабых женских руках! Весь этот процесс происходил на фоне стонов умирающей этажом выше девушки, ее рыдающей матери и наших плачущих девчонок. А подъезд молчал, накрепко закрыв все двери. Наши девочки позвонили в милицию и «скорую» и были в ужасе, тем более что жертвой негодяя оказалась подруга и одноклассница нашей племянницы Алеси.

Обессиленный, я лежал на поверженном и, пытаясь подняться, думал: «Вот ведь этому поддонку, грабителю или насильнику могут дать лет семь — восемь, а сколько горя он принес!»

Я еще не знал, кто он, не знал, что раненую девчонку не довезут живой до больницы, и она умрет от