взрывника да еще и разряд по вольной борьбе... Сейчас меня подготовят, и я, как герой кинофильма о разведчиках, буду заброшен в какую-либо страну со специальным заданием...»

Мысли громоздились одна на другую, варианты тоже, но... меня быстро вернули на землю и взялись экзаменовать по русскому языку, литературе, истории и английскому. Читал я в ту пору много, любил документалистику, исторические романы, неплохо и довольно грамотно писал, а вот познания в английском после трех лет службы были на нуле. Тем не менее, пройдя множество тестов, экзаменов и подготовительных курсов, в мае 1969 года я уехал в подмосковную Балашиху на бывший «объект» так называемой 101-й разведшколы.

Там, после двух месяцев жизни в палатках и постоянной подготовки, сдал все экзамены и был зачислен на 1-й факультет ВКШ КГБ СССР, готовивший кадры для военной контрразведки. В тот период нас тщательно проверяли, и с нами произошел один анекдотичный, но поучительный случай. Утренний кросс под моросящим дождем. Впереди, как самые беговые, — пограничники, затем представители других родов войск и замыкающие — моряки. Один из бегущих впереди, старшина Владимир Сергеев, ставший впоследствии генералом, с неудовольствием заметил вслух: «Блин, дождь, как в Мюнхене!» Едва мы привели себя в порядок после кросса, как его пригласил начальник курса и в лоб задал вопрос: «Товарищ Сергеев, когда и при каких обстоятельствах вы были в Мюнхене? В автобиографии вы не указали данный факт». Володя долго объяснял, что прочел о таком дожде в книге и т. д. и т. п.

Но только после того, как он показал этот эпизод в книге, его оставили в покое. Интересный вопрос поставил каждый из нас перед собой после того случая, но не все на него ответили сразу. Все пришло потом и постепенно...

Недавно еще заморенные на армейских политзанятиях, мы с некоторой опаской приступили к обучению в Высшей школе... Это были не просто, как говорится, «вчерашние военнослужащие» — среди нас были увешанные орденами и медалями герои-пограничники с Даманского, узнавшие в марте 1969 года, каким может быть звериный оскал военщины, и участники «чехословацкого похода» Советских войск в августе 1968 года, которым «демократы» предательски стреляли в спину.

Казалось, мы уже готовы к восприятию любой информации, но то, что ждало нас буквально на первых же лекциях и семинарах по истории и обществоведению, буквально ошеломило.

Мы впервые услышали: «марксизм-ленинизм и прочий бред — это для простых смертных. Нам же, борцам с врагами Родины, нужно знать гораздо больше». И мы узнавали. Порой волосы вставали дыбом. Особенно, когда мы получили доступ к литературе спецбиблиотеки и помогали нашему любимому преподавателю Ивану Игнатьевичу Васильеву в работе над его научным трудом. Мы вместе с ним готовили рефераты по «щекотливым» темам нашей советской истории. Буквально взахлеб читали материалы со страшными резолюциями наших вождей с 1920-х по 1950-е годы и ужасались порой до того, что как заговорщики при обсуждении ряда вопросов переходили на шепот. И это в 1969-1970-х годах!

Заметив наш «переполох», Иван Игнатьевич как-то собрал нас и сказал примерно следующее: « Вы еще много такого узнаете, о чем хотелось бы забыть или не знать вовсе, но я скажу вам проще: готовьтесь, становитесь хорошими профессионалами и никогда не « отклоняйтесь вместе с линией партии », так как это чревато. Вы можете не выдержать колебаний и потеряете голову. Профессионалы, умеющие молчать, нужны любой власти, и такие, как правило, выживают. — Тут же добавил: — Вы, пожалуй, пока прервите этот процесс познаний истории и идите веселитесь, гуляйте, ходите на танцы. Этого еще начитаетесь».

Правда, то, что мы читали в тот период, лишь частично стало доступным в начале перестройки, а затем захлестнуло все СМИ и каналы ТВ с начала 1990-х и по сегодняшний день.

Кстати, там же, на окраине Балашихи, в одном из уголков 101-й школы, где когда-то преподавал диверсионное ремесло легенда советской разведки Илья Старинов, часто проводились и сборы КУОС — Курсов усовершенствования оперативного состава. Тогда спецподготовкой различных групп руководил Герой Советского Союза Бояринов, погибший в декабре 1979 года во время взятия дворца Амина в Афганистане — «пуля-дура» попала ему под бронежилет.

А тогда, в 1970-х, я случайно оказался свидетелем работы одного из курсантов со взрывчаткой и рельсами и посмел высказать ему замечание по поводу взрывателя. Находившийся рядом Бояринов резко спросил:

— Что, шибко умный?

Я ответил, что работал на шахте, и в случае неправильного взрыва, повлекшего больший, нежели нужно, выброс породы, нас «учили» черенком лопаты по спине. Он оценивающе посмотрел на меня и, как товарищ Сухов из кинофильма «Белое солнце пустыни», сказал:

— Ну, бери и делай!

Я взял и сделал. Рельсы были взорваны грамотно. Он сказал:

— В 16:00 в кабинет 110-й.

В назначенное время я зашел, и он, уже ознакомившись с моим личным делом, заявил:

— Ты, как взрывник да еще и радист, очень интересный кадр для меня.

Как известно, впоследствии, в 1974 году, было создано специальное подразделение «Альфа», затем — «Вымпел» и другие. Мы же с Бояриновым в составе разных групп пересекались во время работ по освобождению заложников в Сомали и Эфиопии в 1978 году. А в декабре 1979-го в Афганистане получил боевое крещение кагэбэшный спецназ... К большому моему сожалению, это был последний бой фронтовика полковника Бояринова.

Тяжелый шахтерский труд и хорошие заработки приучили меня к рачительному отношению к деньгам, а молодой здоровый организм слушателя Высшей Краснознаменной, которым позволялось снимать квартиру и, конечно, негласно, но подрабатывать, говорил — нужно иметь дополнительный доход, не мешающий учебе. И я, и мои друзья уже со второго курса стали периодически подрабатывать. Это была работа почтальонов, дворников, грузчиков, циклевщиков полов — в общем, кто что умел, у кого на что сил и фантазии хватало.

Ну а стройотряды для нас были делом почти обязательным. Мы, ребята военные, выгодно отличались от других молодежных комсомольских отрядов. На стройках нас ценили за умение работать на любой технике и за высокую ответственность. В 1970-х рабочий люд часто шутил, отвечая на вопрос о том, кто такие комсомольцы. Говорили так — «это молодые ребята, которые работают, как пионеры, а пьют, как старые большевики». Как бы то ни было, с Сахалина и Камчатки, из Воркуты и других мест мы всегда возвращались в Москву с деньгами, которые позволяли нам хотя бы в первом семестре реализовывать многие возможности и прелести жизни в столице.

Больше всего запомнилась работа грузчиком на кондитерской фабрике «Большевик», которая находилась в пяти минутах ходьбы от нашей школы. Прямо после самоподготовки, в форме, мы двигались на фабрику, там переодевались и успевали и крепко поработать, таская огромные мешки с сахаром и мукой, и немного отдохнуть ранним утром перед занятиями.

На фабрике был закреплен порядок, в соответствии с которым во время работы и вообще на территории — ешь всего, сколько хочешь, за пределы же не выноси. Мы сами убедились, что уже через неделю на конфеты, яйца, масло и сгущенное молоко смотреть не хочется.

Мы ничего даже и не пытались выносить, а потому когда после душа выходили через проходную, то дежурные контролеры — очевидно, по согласованию со своим старшим начальником — в знак благодарности за честность раздавали небольшие подарки, говоря: «Берите, берите, солдатики, сами скушаете, с друзьями поделитесь!» Такое отношение было очень приятным, а мы, в свою очередь,