Фернандо показалось, что он услышал негромкий смешок.

— Что, прям такой уж ненормальный?

Шаги удалились.

Он прислушался к дождю, по-прежнему закрывая плащом свет фонаря. Внезапно он почувствовал на лице кисловатое дыхание Альфонсина.

— Надеюсь, ты со страху не обоссал мою бронзовую любимицу, маленький рыцарь пера?

Писарь сжал губы, что делал довольно часто. Комплекция не позволяла ему бороться с людьми вроде Альфонсина. Он медленно поднялся.

Наводчик протянул ему руку, искусно поворачивая в пальцах золотую монету.

— Я все еще спрашиваю себя, зачем примарху нужен на собственном корабле пловец, для того, чтобы отнести на берег пару писем. Все это очень странно. — Альфонсин поднял кулак, словно собираясь ударить невидимого противника.

Золотая монета взлетела в воздух и исчезла в темноте.

Он снова протянул руку. Затем поднес к носу Фернандо огромный кулак, повернул его и раскрыл. Там лежала золотая монета.

— У моего маленького любимца наверняка есть братья и сестры. Он так одинок. А когда ты одинок, у тебя возникает так много мыслей. Но если у него появится братик или сестричка, то всем вопросам будет положен конец.

Фернандо презрительно засопел.

— С чего ты взял, что у меня есть еще монеты?

— Ты — писарь примарха. Он послал тебя, чтобы ты занялся странными вещами. Оноре — человек небедный. И он наверняка не хочет, чтобы люди болтали. Поэтому он и не поехал на ялике. Ничто так хорошо не запечатывает уста, как золото.

— Хорошо, еще одну монету я могу тебе дать. Но только когда Родриго вернется и я буду уверен в том, что все сделано по-моему.

— А почему только одну? — Наводчик прохрипел этот вопрос ему прямо в лицо, заставляя вдыхать зловоние, исходившее у него изо рта.

— Потому что твой друг тоже захочет, а у меня осталось всего две золотые монеты.

Альфонсин прищелкнул языком.

— Вот как. Больше золота у тебя, значит, нет. А что в тех ящиках, которые настолько тяжелы, что их должны нести шестеро мужиков?

Фернандо задержал дыхание. Вот, значит, как! Оноре догадывался, что так будет. Поэтому никому и не было разрешено покидать галеру, хотя корабль стоял в гавани уже второй день.

Альфонсин негромко рассмеялся.

— Удивлен? Даже торговки на рынке болтают меньше, чем гребцы. Когда их сидит сто сорок человек в одном помещении, не остается тайн относительно того, что происходит на корабле. Особенно когда путешествие настолько странное, настолько поспешное… И никому не дозволено покидать корабль, кроме тайного посланца примарха.

— У меня всего две золотые монеты, — выдавил из себя писарь.

Улыбка Альфонсина стала еще шире, глаза его превратились в узкие щелочки.

— Тогда давай сюда обе. Немедленно!

— А Родриго?

Наводчик презрительно засопел.

— Он не только плавает как рыба, но и настолько же глуп. Он ничего не заподозрит.

Фернандо нащупал на поясе кошель. Пальцы мимолетно коснулись холодного металла молотка.

Альфонсин прислонился к стволу пушки и заглянул в отверстие для стрельбы.

Негромкий свист заставил писаря вздрогнуть. Неужели этот идиот забыл о стражнике?

— Наша рыбка добралась!

Теперь и Фернандо пригнулся к стволу. Он увидел нечеткий силуэт на фоне фонаря перед таверной. Затем свет стал виден снова.

— Может быть, это всего лишь посетитель, — недоверчиво проворчал писарь.

Его рука по-прежнему покоилась на кошеле; кожаного шнурка он не развязывал.

— Ерунда! Он трижды закрывал свет, как мы и договаривались. Ты просто слишком поздно взглянул. Вот, сейчас ты увидишь, что я прав. — Альфонсин наклонился к фонарю.

Фернандо смотрел в темноту не отрываясь. Дождь не утихал. Словно серебристая пелена, сверкал он на орудии.

Свет перед таверной снова пропал. Один раз. Второй. Третий.

Писарь вздохнул с облегчением. Итак, Родриго добрался.

Альфонсин поднял фонарь, просунул его в широкое отверстие, из которого торчал ствол «Молота Тьюреда». Открыл железную бленду, затем снова закрыл. И так три раза. Затем на всякий случай повторил сигнал.

В подтверждение того, что он видел, Родриго теперь четырежды подошел к свету перед таверной.

Альфонсин довольно ухмыльнулся.

— Открывай свой кошель, писака.

Он нагнулся, чтобы поставить фонарь рядом со своей пушкой. Свет, падавший в щель фонаря, упал на его лицо.

Фернандо увидел жадный блеск в глазах канонира. Рука его скользнула мимо кошеля, к молотку. Он вынул его и размахнулся.

Удар пришелся Альфонсину в правый висок. От одного алебардщика Фернандо слышал, что черепные кости там самые тонкие.

Наводчик опустился на пол. Без стона или даже крика. Фернандо пригнулся и немного приоткрыл бленду фонаря. Хорошо! Этот мешок с дерьмом не кровоточит. Писарь специально купил молоток с закругленной головкой. На палубу не должна брызнуть кровь!

Фернандо положил два пальца на шею канонира. Кровь еще пульсировала в жилах. Значит, с этой крысой еще не покончено. Посреди сделки утроить цену…

— Вот теперь ты получил свое, жадный ублюдок. — Он убил бы Альфонсина в любом случае, но теперь был уверен, что не пожалеет о своем поступке.

Фернандо пробрался в темноте в угол, где стояли щетки для чистки пушки, прислоненные к большому бочонку с водой. Он погрузил руки в воду и нащупал полотняный мешок. Со стоном поднял его. Мышцы дрожали от напряжения. Он не привык поднимать тяжести.

Писарь осторожно поставил камни рядом с Альфонсином. Неужели он только что вздрогнул? Фернандо поискал рукой молоток. Где он?

Канонир застонал. Рука его дернулась.

Где же молоток? Он ведь положил его возле пушки. Писарь присел и ощупал пол.

— Ты… мер… завец… — пролепетал Альфонсин. Попытался сесть, но снова опустился на пол.

Что-то сверкнуло в слабом свете. Альфонсин носил с собой кинжал, как и все мужчины на борту.

Пальцы Фернандо нащупали наконец рукоять молота. Писарь ухватился за нее и размахнулся.

Альфонсин обернулся и посмотрел на противника.

Писарь не рассчитывал на это движение. И промахнулся мимо виска канонира. С чавкающим звуком молоток вошел наводчику в левый глаз.

Альфонсин издал булькающий звук. Кинжал выскользнул у него из руки и с грохотом упал на палубу. Альфонсин ощупал глаз. Кровь текла по его щеке.

Фернандо выругался. Ударил наводчика в висок. Молоток приземлился с треском. Второй удар пришелся в середину лба.

Альфонсин упал на палубу.

— Ты не должен истекать кровью, проклятая свинья. — Фернандо выпустил молоток и выдернул из рукава платок, которым обычно вытирал с пальцев чернила.

Негромко выругавшись, он промокнул кровь на щеке Альфонсина. Затем скомкал платок и затолкал в