Фародин и Оргрим отважились на дерзкую вылазку, чтобы захватить два ящика с глиняными бутылками.

— Прикрой их, — приказал он Гилиат и начал готовить отступление.

Фародин сражался словно берсеркер. Жизнью он был обязан исключительно королю троллей, который прикрывал его своим огромным щитом. Люди заметили, какую дорогую добычу уносят они оба. В щит тролля впивались пули аркебуз, вырывая по краям большие деревянные щепки.

Один воин пробился вплотную к троллю.

Все больше и больше стрелков прицеливались и посылали пули в полет. Склон исчез в едком дыму. Один воин поджег глиняную пулю и швырнул ее по большой дуге за щит тролля.

Олловейн устремился вперед, насколько позволял тяжелый доспех. Пламя вспыхнуло прямо под ногами тролля. Оргрим отпрянул, а с ним и Фародин. Вторая глиняная пуля теперь может угодить в него.

Олловейн прыгнул. Схватил ящик! Ликуя, поднял, когда боль опалила его руку. Ее пробила мушкетная пуля. Глиняная пуля разбилась. Черная жидкость брызнула мастеру меча на руку и лицо. Горящая тряпка, свисавшая с одного из осколков, подожгла липкое масло. Пламя лизало его доспех, пробиваясь под шлем.

Мгновение рыцарь стоял неподвижно. Подумал о пророчестве. Не так! Все должно было быть иначе! Он обнажил меч. Он не хотел, чтобы другие увидели, что он сгорел самым жалким образом.

Крича от ярости, он устремился навстречу аркебузирам. Пламя ослепляло. Он дико размахивал мечом. Масло проникло сквозь прорези доспеха. Загорелась одежда. Он надеялся, что спутники не видят его сейчас и что пороховой дым скроет его конец от их глаз.

Он споткнулся о мертвеца, упал на колени. Боль была неописуемой. А потом он ушел!

Прохладный ветерок овевал его тело. Хотя горящее масло ослепило его, он снова мог видеть. Его окружал серебристый свет.

— Наконец-то ты здесь, — произнес голос, который он не слышал вот уже десять столетий, но, тем не менее, узнал.

Линдвин! Она ждала.

Гисхильда сидела на поляне у свежей могилы. За день до этого они похоронили здесь Мандреда. Все великие существа Альвенмарка отдали ему последнюю честь. Гисхильда была удивлена, сколь многие пришли. В историях ее детства его часто описывали как грубияна, который откалывал при дворе эльфийской королевы самые дерзкие шутки. Если это и было так, то все ему давным-давно простили. Наверняка именно он и убедил Эмерелль дать убежище в Альвенмарке последним фьордландцам. Ему отказать было невозможно!

Гисхильда устыдилась того, как приняла его. А потом улыбнулась. Даже без ног ей удалось потрясти предка. Они ведь одной крови. Без сомнения! И она гордилась этим. Интересно, каким человеком стал бы ее сын? Больше ребенка у нее точно не будет. Больше мужей она не хотела. У нее было сразу два. И оба были хорошими. Нужно было лучше относиться к Эреку. В будущем нужно быть менее упрямой! Почему ей приходится сначала потерять все, чтобы понять, насколько богата она была?

Она посмотрела на свежий могильный холм. На глазах выступили слезы. Она не знала, где похоронили Снорри. Даже этого одного утешения нет у нее. Эмерелль закончила свое большое колдовство. В последний миг было много молний и сильный ураган. Тропы альвов, ведущие в мир людей, просто погасли, так ей рассказывали. Словно вечерняя заря. Она никогда не увидит могилы Снорри!

Гисхильда закусила губу. Она королева! Ее народ очень малочислен, но тем более она нужна ему. Нужно вести своих на север. Эмерелль сказала, что земля, которая будет принадлежать им, пронизана фьордами, как у них на родине. А севернее их живут тролли. Гисхильда горько рассмеялась. Все время тролли! Похоже, боги не позволяют им жить без этих упрямых соседей.

— Полярная звезда?

Она подняла взгляд. Кто позволяет себе так жестоко над ней шутить?

Между берез стояла фигура, вся в белых одеждах эльфийского рыцаря. Гость опирался на костыль. Лицо опухло, но спутать его было невозможно ни с одним другим. У Гисхильды перехватило дыхание.

— Ты опоздал. Пропустил последнюю битву.

Он пожал плечами и едва не упал с костыля, на который опирался.

— Мне очень жаль. На меня свалилась целая гора. Это меня задержало.

Он был более находчивым и дерзким, чем раньше. Ей это понравилось.

— Твои отговорки становятся все наглее!

К ней приходил Йорновелль и рассказал, какой конец постиг Эрека, Люка и последних мандридов. И она не могла понять, как Люк, несмотря ни на что, оказался перед ней.

Он побледнел под синяками.

— Нет, ты должна мне поверить…

Ну вот и опять прежний Люк.

— Иди сюда и обними меня. Я не могу подняться.

Он похромал к ней. Никогда она не видела, чтобы кто-то садился так осторожно.

— Так вот каков конец истории о принцессе и ее рыцаре. Двое калек сидят на полянке. Нам обоим понадобится помощь, когда мы захотим подняться.

— Все будет хорошо, — нежно произнес он.

Гисхильда подняла длинную юбку, чтобы он увидел обрубки ее ног.

— Нет, Люк. Не будет.

Он обнял ее. Долго прижимал к себе. О том, чтобы поцеловать ее, он не думал.

— Мы ведь в Альвенмарке, Гисхильда. В мире наших сказок. Магия и ужасные чудовища действительно существуют здесь. И зачарованные места. Я знал девочку, маленькую эльфийку, которая была убеждена, что сказки могут стать былью. Она повела меня в место, которое сторожит серебряный змей. Там она ушла в лунный свет, и я так никогда и не узнал, ошибалась ли она. Она так сильно верила в это! Как только я снова смогу ходить, я отведу тебя в то место. Поверь мне! Чудеса случаются.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Не важно, что принесет будущее, он всегда будет поддерживать ее.

— Кто я такая, чтобы возражать рыцарю, на которого упала гора и который, тем не менее, нашел дорогу ко мне?