какой бы то ни было доспех.

— Мы послали гонцов к большинству народов Альвенмарка. Если эльфы, кентавры, ламассу и другие братские племена поддержат нас в борьбе, то мы с легкостью одолеем троллей. — На губах отца появилась улыбка. — Предложение людей с военной точки зрения, быть может, и спорно, но с дипломатической — бесценно. Поддержав нас, они посрамят другие народы альвов. И это может стать зерном великого союза.

Олловейну становилось все теплее. Он чувствовал, что капли пота проступают у него на лбу. Воздух в Небесном зале показался ему удивительно душным. Члены совета, похоже, не обращали на это внимания. Или только он чувствует себя так? Проклятое волшебство! Мастер меча готов был поверить, что отец нарочно нагрел павильон, чтобы унизить его. Стоять здесь, перед старейшинами, взмокшим было почти столь же унизительно, как не уметь удержать в себе воду. Они делают из него ребенка!

— У тебя есть еще какие-нибудь предложения или замечания? — с невинным видом поинтересовался Ландоран.

— Нет! — Олловейну хотелось как можно скорее выбраться из павильона.

Совет закончил заседание. Эльфы расходились в молчании. «Их необычайно мало, — подумал Олловейн. — Где остальные? И что случилось с Линдвин?»

Мастер меча пошел к мосту. Казалось, даже за стенами павильона стало жарко. Олловейн окинул взглядом широкую долину. Деревья страдали, так же как и он. Листва вяло свисала с веток. Примерно в полумиле от места, где он стоял, из гейзера поднялось облако пара.

Эльф промокнул лоб рукавом. Когда он вернется из мира людей, то выяснит, что здесь происходит!

Альфадас перебросил ремешок щита через плечо и кивнул Ламби. Искалеченный воин поднял дубинку.

— Готовы ли вы, проклятые богами сукины дети?

Вместо ответа воины ударили дубинами о щиты. На данный момент их было около пятидесяти, опытных солдат, сражавшихся уже не в одном бою. Вот только большая часть из них была здесь не добровольно! Альфадас снял с них цепи, чтобы во время длительных тренировок они могли лучше сражаться, однако железные колодки на ногах оставил. И каждую ночь на квартирах их снова заковывали.

— Напугайте их! — кричал Ламби.

Бывший ярл с удивительной легкостью отнесся к тому, что Сильвина победила его в бою на мечах. Еще больше Альфадас удивился тому, что Ламби действительно не стал предпринимать попыток к бегству. Пока он держит парня под контролем, будут слушаться и остальные воины. По крайней мере те, кто здесь не добровольно.

— Громче стучите! — кричал Ламби, молотя по щиту. — И не стойте так близко друг к другу. Не забывайте, это огромные чудовища, которым не терпится проломить парочку крестьянских голов. Мы здесь не для того, чтобы тереться друг о друга задницами. Это можно будет сделать ночью, когда нас снова прикуют в хлеву!

Воинам нравился грубый юмор Ламби. Они смеялись и выполняли его приказы. Их ряд рассыпался широко. Все были в кожаных доспехах или кольчугах со щитами и в шлемах, как во время битвы. Однако вместо мечей и секир у них были только тяжелые дубинки. Они шли по прибрежной гальке навстречу отряду крестьян. Там командовали Сильвина, Маг и полдюжины других. Ругаясь, они пытались заставить крестьян держать строй. Первые четыре ряда были вооружены тяжелыми копьями длиной в пять шагов. Почти пять сотен человек. За ними следовали два ряда людей, которые несли алебарды. Это новое оружие придумал Ислейф, кузнец из какой-то деревни, о которой Альфадас никогда прежде не слышал. Нужно было взять секиру, насадить ее на двухметровую палку и надеть на острие палки железный шип. Такими секирами можно было бить прежде, чем попадешь в пределы досягаемости булавы тролля. Теперь все кузнецы в Хоннигсвальде были заняты тем, что изготавливали алебарды.

Третий блок крестьянского подразделения состоял из лучников. Они должны были стрелять поверх голов товарищей.

— Огонь! — раздался чистый голос Сильвины.

Воздух наполнился гудением. Альфадас машинально поднял щит. Однако мог и не стараться. Обмотанные тряпками стрелы ударились о гальку, не достигнув цели.

Оставалось всего двадцать шагов до копьеносцев первого ряда.

— Вперед! — закричал Ламби.

В тот же миг опустились длинные пики. Несмотря на то что Маг тренировал своих людей выполнять этот маневр на протяжении нескольких дней, строй рассыпался.

Второй залп стрел пролетел мимо нападающих. На этот раз лучники выстрелили слишком далеко. С оглушительным треском врезались воины в ряды пик. В принципе, защитники должны были направить несколько копий на каждого нападающего, но безнадежно запутались.

Альфадас щитом отодвинул две пики в сторону. Из-за того что крестьяне стояли в четыре ряда, ему все еще угрожало несколько стальных наконечников. Он с яростью стал колотить по одной из пик. Некоторые воины слева и справа от него рухнули наземь. Крестьяне из четвертого ряда прикрепили к лезвиям алебард длинные крюки и с их помощью подцепляли пятки нападающих.

Ламби пробрался к крестьянам. Пребывая в наилучшем расположении духа, он стал тыкать мужчин дубинкой в грудь.

— Ты убит! — кричал он. — И ты убит! И еще один крестьянчик для праздничного стола!

Некоторые пикинеры побросали оружие, уже не годившееся для защиты, когда нападающие прошли мимо наконечников. Они врезались в мужчин с алебардами, которые должны были идти впереди, и строй пикинеров грозил вот-вот распасться.

Яростно вопя, Маг пытался удержать людей на своих местах. Воины Ламби, смеясь, прокладывали себе дорогу через беспомощную горстку людей. Сильвина пока еще контролировала лучников.

Альфадас оттеснил двух мужчин и схватил висевший на поясе рог. Протяжный сигнал означал конец сражения. Дерущиеся разошлись. У некоторых появились кровоточащие раны — в пылу сражения воины не смогли сдержаться. Герцог был к этому готов. Тот, кто получил дубинкой по голове, в следующий раз, быть может, станет лучше держать позицию. Или побежит еще быстрее.

Воины со стонами попадали на берег вдоль воды. День был солнечный. На фьорде кишмя кишели лодки. У берегов Хоннигсвальда сбор серебряного урожая на реке тоже был в полном разгаре. Весь город вдыхал пряный аромат коптилен. Почти ни у кого не оставалось времени на то, чтобы наблюдать за упражнениями у реки.

Альфадас направился к скале, с которой следил за сражением Ульрик. Сын встретил его с гордой улыбкой.

— Ты снова выиграл, отец! Никто не может остановить тебя и твоих воинов.

— М-да, выглядит это именно так.

Герцог отложил щит и расстегнул ремешок на шлеме. Устало потянулся за флягой с водой, которую сторожил Ульрик. Каждая из таких побед уменьшала его надежду вернуться из Альвенмарка живым.

— Что-то не так, отец? — вдруг обеспокоенно спросил Ульрик.

И что ответить на это мальчику? Все не так!

— Нам придется тренироваться еще очень долго, прежде чем мое войско сможет сражаться хорошо.

Ульрик кивнул.

— Лучше держись поближе к Ламби и другим воинам. Они сражаются лучше.