услышал.

— Что случилось? — не оборачиваясь, тихо спросил герцог.

— Я должен поговорить с тобой.

Эльф обошел человека, и Альфадас был вынужден смотреть на него. Олловейн что-то прятал под широким белым плащом.

Альфадас вздохнул. Он не мог отвести взгляда от руки мастера меча, скрывавшей что-то. Что там?

— Идем к лесу. — Олловейн указал на небольшую березовую рощу чуть выше по фьорду. — Я хотел бы поговорить наедине.

— Мы наедине. — Голос Альфадаса дрожал, как он ни старался взять себя в руки.

— Никто не должен смотреть на нас. Ты герцог. Они не должны потерять веру в тебя. Не теперь.

— Я всего лишь человек. Они это знают. Я — один из них!

— Нет, ты — эльфийский ярл. Создание из древних саг. Герой, которого никогда не побеждали. Славный полководец. Вот кто ты для них.

Олловейн отвернулся и зашагал к березовой роще.

— Ты лучше всякого другого знаешь, что я лишь человек, учитель. Это все просто слухи. Тебе ведомы все мои слабости. Ты знаешь, кто я на самом деле. Эти саги — просто побасенки, которые выдумали скальды вроде Велейфа. В них ни слова правды!

Олловейн не ответил. Он продолжал идти к березовой роще.

Альфадас подавил в себе желание побежать за эльфом. Он знал, что за ними наблюдают с берега. Нельзя демонстрировать слабость! Он широким шагом последовал за эльфом, то и дело одергивая себя, чтобы не сорваться на бег. Но как он ни старался, догнать Олловейна не получалось. И только когда мастер меча достиг поляны посреди березовой рощи, эльф остановился.

— Что ты прячешь под плащом?

Олловейн обернулся. Лицо его было словно неподвижная маска. В руках он сжимал кинжал. То было длинное изящное оружие. Почти короткий меч. Рукоять из светлой китовой кости, на ней изображены два стоящих на задних лапах льва, схватившихся друг с другом в смертельном объятии. В серебряные ножны были вправлены крохотные осколки бирюзы. Альфадас знал, что осколков восемьдесят три. Ульрик посчитал.

— Я знаю, каков ты на самом деле, сын человеческий, — тихо произнес эльф. — Несмотря на то что ты не хочешь в это верить, в историях о тебе много правды. На тебя смотрят все. Именно в этот час горечи. Они будут черпать в тебе силу.

Герцог принял серебряный кинжал.

— Он лежал среди костей?

Олловейн кивнул.

— Пожалуйста, оставь меня одного, — негромко произнес Альфадас.

Наконец он вынырнул из-за деревьев. Оргрим ждал следопыта уже больше часа. Он тут же повел Бруда к костру Думгара.

— И что? — спросил герцог Мордштейна. — Нашел путь?

Бруд отряхнул снег с плаща.

— Пути нет. Эти проклятые людишки разумно выбрали место. Чтобы подняться в деревню, нужно пройти через долину. У них еще два вала. Один в конце долины и еще один прямо у хижин.

— Сколько их? — спросил Оргрим.

— И двух сотен не будет, тех, кто может сражаться.

Думгар вскочил со своего места у костра.

— Тогда получается, что на каждого человечка приходится по два наших воина. И мы не можем порвать их в клочья? Проклятые слабаки! Кто вы такие? Воины или мелюзга какая-нибудь?

Герцог схватил пару ребрышек, лежавших у костра на деревянной доске, и принялся глодать с костей нежирное мясо. Оргрим видел парня, которого выбрали для обеда. Худощавый с покрытым шрамами лицом. Он хныкал, словно щенок. «Его мясо я есть не стану», — подумал герцог Нахтцинны. Человечек выглядел нездоровым.

— Может быть, настроение наших воинов улучшилось бы, если бы они разок увидели тебя в первых рядах. — Оргрим смотрел на Думгара. Своего командира он презирал. Единственным слабаком в этом лагере был Мордштейн.

— Я вижу тебя насквозь, Оргрим. Ты хочешь, чтобы людишки убили меня и чтобы ты начал тут командовать. Но этому не бывать! Я слишком важен. Войско не должно потерять меня.

Оргрим провел рукой по корке на свежей ране от стрелы на плече. Он был среди воинов, которые пытались расширить брешь, в то время как Думгар держался на холме, на расстоянии дальше полета стрелы.

— Могу тебя успокоить, полководец. Пока ты не приближаешься к полю боя, наибольшую опасность представляет для тебя вероятность подавиться ребрышком.

Думгар швырнул кость в огонь и кисло улыбнулся.

— Не переживай. Едок я опытный.

«Прыщ ты на королевской заднице, — зло подумал Оргрим, но смолчал. — Однажды я раздавлю тебя!»

Думгар обернулся к Бирге. Шаманка сидела в стороне от костра. Тонкой палочкой она рисовала на снегу причудливые узоры.

— Ты совершенно уверена, что Эмерелль там, в деревне людишек?

Шаманка замерла. Вторая кожа, которую она натянула на лицо, немного соскользнула, когда она резко подняла голову. Но этого времени было слишком мало, чтобы разглядеть ее лицо в темноте.

— Поверь мне, Думгар, те, кого я допрашиваю, рады по возможности скорее выдать мне все свои тайны. Эмерелль там, наверху, в горной деревушке!

Герцог Мордштейна нервно облизал губы.

— Я не хотел оспаривать твое знание. Это просто… Сколько нам потребуется времени, чтобы захватить деревню?

— Я не могу видеть будущее, — раздраженно ответила шаманка. — А все та проклятая золотоволосая баба, которая их постоянно подстрекает. Я долго наблюдала за ней. Она носит дитя. Пленные говорят, что она — женщина эльфийского ярла. Мы должны убить ее! Тогда мы победим. Насколько быстро удастся это сделать, зависит от того, кто будет командовать во время следующих атак. — Она посмотрела на Оргрима. — Я уверена, что ты действовал бы не так, как мы до сих пор. Или я ошибаюсь?

Оргрим знал, что не может пойти против Думгара. Проще всего достичь своей цели, если льстить герцогу.

— Я полагаю, что Думгар выбрал верный путь. Но нам нужно приложить больше сил. Наши тараны слишком слабы. Все дело в поспешности, с которой мы атаковали. Нужно дать людишкам денек передышки. Даже если мы не станем нападать, они так испугаются, что не смогут успокоиться. А мы используем это время, чтобы найти большой дуб. Поистине большое дерево! И изготовим из него таран, который смогут поднять только тролли. Следующий палисад человеческих детей мы возьмем с наскока.

— Да, именно об этом я и подумал, — заявил Думгар. — Ты просто высказался раньше, Оргрим. Я позволяю тебе реализовать мою идею. Но поспеши! Ты же знаешь, что еды у нас на пару дней. Мы должны взять деревню, чтобы снова получить мясо!

— Конечно. — Оргрим поднялся. — Я немедленно позабочусь о самом необходимом.

И, испытывая облегчение от того, что может покинуть герцога Мордштейна, он удалился. Бруд последовал за ним.