— Все сделано. Я звала тебя, чтобы ты занес бочонки с соком. Вместо тебя это сделал Кальф. Остались только отжатые куски яблок. — Она указала на стоявшее рядом с прессом корыто. — Ты… Кадлин, не надо!

Дочь подошла, держась руками за край корыта, а затем запустила обе руки в золотистую фруктовую кашицу. Она посмотрела на Альфадаса, затем со смехом покачала головой и обеими руками растерла вязкую кашицу по лицу и волосам.

Асла устало опустилась на чурбан для колки дров.

— Она такая же, как ты, мой красивый чужой муж. Она точно знает, чего нельзя делать, и все равно делает. И я не могу на нее долго сердиться.

Альфадас опустился рядом с ней. Мягко обнял ее за плечи. Ее платье пропиталось ароматом яблок.

— Почему ты сердишься?

Она вытерла руки о передник.

— Из-за горы, — тихо сказала она. — Иногда мне хочется, чтобы мы жили в каком-нибудь другом месте, где мне не нужно будет видеть ее каждый день. И тебе тоже. Я терпеть не могу, когда ты смотришь на вершину.

— Это же просто гора.

Она уставилась на свои красные мозолистые руки.

— Нет, не просто. Оттуда пришли эльфы, которые унесли тебя больше чем на двадцать лет. В сказках говорится, что их сердца холодны, как зимние звезды. Они…

— Это глупости! — Опять она об этом. — Ты ведь знакома с Фародином и Нурамоном. У них холодные сердца?

— Фародин вызывает у меня какое-то жуткое чувство. В нем нет ничего человеческого, он…

— А как ты хотела? Он эльф! — перебил ее Альфадас. — Но сердца у них не холодные.

— А ты знал многих из их женщин? Говорят, их красота никогда не меркнет. — Асла снова посмотрела на свои измученные руки. — Прошло более восьми лет с тех пор, как мы вместе танцевали вокруг камня. Я старею. Я боюсь, что они придут и заберут тебя у меня. Эльфы тоже танцуют вокруг камня и обещают друг другу вечную любовь?

— Нет. — Альфадас поднял стружку, лежавшую рядом с чурбаном, потер ее между пальцами. — Они никогда не обещают вечность. Для этого они слишком долго живут. Они обещают друг другу расстаться прежде, чем между ними воцарится ложь. Они верят, что если есть что-то, о чем нельзя рассказать друг другу, то настало время расстаться.

— А мы были бы еще вместе, если бы были эльфами?

Альфадас почувствовал, как она дрожит. Зачем она мучит его такими вопросами? Разве не видит, как он ее любит? Альфадас мягко прижал ее к себе.

— Я тебя еще никогда не обманывал.

— Я тебя тоже.

— Работа изнуряет тебя, Асла. Может быть, привезти следующим летом рабыню из Гонтабу?

Тыльной стороной ладони она вытерла нос.

— Только если ты найдешь такую, что будет страшнее ночи. — Асла улыбнулась, но ее глаза были красными от невыплаканных слез.

— Тата! — неуверенно покачиваясь на ножках, к ним подошла Кадлин. Все лицо ее было измазано яблочной кашицей. У нее были глаза матери, каштаново-карие и полные тепла. — Тата…

Она выжидающе протянула руки к Альфадасу. Он поднял ее вверх, и девочка вцепилась липкими пальчиками ему в волосы, запищав от удовольствия.

Он взял маленькую ладошку и слизал с нее сладкую кашицу. Девочке стало щекотно, и она захихикала.

— На! — Кадлин протянула ему и вторую руку.

Асла со вздохом поднялась.

— Скоро придут первые гости. Ты разведешь огонь в жаровне? Вечерами уже рано холодает.

Альфадас кивнул.

В глаза Аслы вернулась улыбка, когда она посмотрела на них обоих.

— Пожалуй, нет такой женщины, которая смогла бы устоять перед тобой, мой прекрасный чужой муж.

Ярл почувствовал, как что-то теплое побежало по его штанине. Он поднял Кадлин. На штанах отчетливо виднелось темное пятно.

Асла рассмеялась.

— Ты позаботишься о малышке? Мне нужно вынуть хлеб из печи.

Туман поднялся по берегам фьорда, проглотив деревню. Иногда Альфадас слышал сдавленный смех. Весь Фирнстайн радовался Празднику Яблок. Его длинный дом стоял несколько в стороне от других хижин. Мандредсон толком не помнил, была ли это его идея — строить дом здесь — или же это предложил Кальф, который тогда еще был ярлом. С его домом было то же самое, что и с ним. Дом стоял на краю деревни, не в ее сердце. Так и с ним — люди уважали его, но в сердце свое не впускали. Он оставался чужим. Даже для Аслы, которая любила называть его «мой красивый чужой муж».

Или ему это все только кажется? Холм — самое лучшее место. Может быть, они хотели выделить его? Суровая жизнь в горах не оставляла людям времени на то, чтобы быть сложными. Обычно они прямо говорили то, что думали.

Мелкие волоски на спине встали дыбом. Какой-то звук? В тумане что-то шевельнулось. Не человек. Послышалось гортанное рычание. Альфадас взмахнул факелом. Словно из ниоткуда появилась большая черная собака. Оскалив зубы, она приближалась к нему. Через всю ее морду проходил глубокий окровавленный шрам.

— К ноге, Кровь! — раздался из тумана повелительный голос.

Собака остановилась. Она дрожала от напряжения. Альфадас был готов к тому, что бестия в любой миг прыгнет на него. У нее была свалявшаяся черная шерсть. На шее болтался широкий кожаный ошейник.

— Приветствую тебя, ярл. — За собакой появился приземистый мужчина и прикрепил к ошейнику ремень. — Лежать! — прикрикнул он на псину, и та неохотно улеглась у его ног.

— Приветствую тебя, Оле Рагнарсон.

Альфадас даже не пытался заставить свой голос звучать сердечно. Он не любил брата своего тестя. Оле был хитрым и грубым парнем. Он разводил собак и мучил их до тех пор, пока из них не вырастали кровожадные твари.

— Ты не пригласишь меня войти?

Оле хорошо знал, как к нему относятся. Мужчины мерили друг друга взглядами. Собаковод был коренастым с длинными рыжими волосами. Его мясистое лицо обрамляла неухоженная борода, в которой уже появились широкие седые пряди. На Оле был красивый темно-красный плащ, закрепленный бронзовой брошью. От него, как и от его собак, несло шерстью, мочой и гнилым мясом.

— Собака в мой дом не войдет.

— Это было бы неразумно, ярл. Все знают, как раздражительны мои питомцы. — Оле поднял поводок. — Как ты думаешь, сколько Крови потребуется времени, чтобы перегрызть вот это? Ты действительно хочешь, чтобы такая зверюга, как она, бродила по деревне? Ты же знаешь, что я натаскиваю их даже на медведя и волка. И они всегда голодны. Я вполне верю, что Кровь сочтет пьяного, который шатается ночью по деревне, легкой добычей. Конечно, если бы у тебя была цепь, мы могли бы привязать ее здесь, снаружи.