рассвета.

Он схватил теплый халат, связанный из овечьей шерсти, и, набросив его ей на плечи, помог встать.

Затем разжег огонь в камине и, сев в кресло, посадил Джейн к себе на колени.

– Тебе страшно?

Джейн посмотрела в его зеленые глаза. Да, ей страшно, но если она скажет правду, Линкс начнет паниковать. Она действительно боится, и не только за себя, но и. за ребенка, но не имеет права передавать свои страхи Линксу. Женская мудрость подсказывала ей, что сейчас наступило именно то время, когда их силы и воля помогут им справиться с предстоящими испытаниями.

– Разве могу я бояться, когда ты обнимаешь меня? – спросила она, улыбаясь только уголками губ.

Линкс прижал ее голову к своему плечу и долго и нежно гладил огненные волосы. Он почувствовал, как вздрогнула Джейн от пронзившей ее боли, и через несколько мгновений услышал:

– Поговори со мной.

Линкс сказал первое, что пришло ему на ум:

– Ты прочитала мое письмо? – Он хотел, чтобы с сегодняшнего дня между ними не осталось недоговоренностей, а отношения их были честными и откровенными, поэтому добавил: – Я порвал первые три письма, которые написал тебе… в них было слишком много указаний.

Джейн тоже хотела, чтобы между ними не оставалось секретов.

– Я не умею читать, но Джори обещала научить меня. Я храню твое письмо под подушкой.

Вспомнив, с каким трудом ему далось это письмо, Линкс рассмеялся.

– Я тоже не умел читать до девяти лет, – признался он. – Моим учителям пришлось изрядно потрудиться, чтобы усадить меня за книги. Меня интересовали только лошади, мечи и военное дело. Тогда Джон де Уорен сказал, что я не смогу стать его оруженосцем, пока не научусь читать. После этого я очень быстро усвоил эту науку.

Несколько часов он обсуждал разные темы: от религии до подготовки к военным действиям. Всякий раз, когда Джейн вздрагивала от боли, Линкс, пытаясь скрыть собственные страхи, старался отвлечь ее разговором. Он растирал ей спину, массировал ноги, приносил воду. И говорил, говорил…

В какой-то миг ему захотелось рассказать о своем первом браке и о трудностях, с которыми ему приходилось сталкиваться, но он вовремя спохватился и понял, что сейчас не то время. Поэтому предложил обсудить имя ребенка. Джейн сказала, что девочку хотела бы назвать Джори, а мальчику они решили дать имя Линкольн – полное имя Линкса и его отца.

Приближалось утро. Схватки Джейн участились, усиливая опасения и тревогу Линкса. Он с облегчением вздохнул, когда в комнату вошел Тэффи, неся поднос с завтраком. Молодой оруженосец с первого взгляда все понял и тотчас бросился к леди Марджори. Минуту спустя комната была полна женщин. Пришла главная повивальная бабка, а вслед за ней Элизабет де Бург привела своих служанок Молли и Мэгги, тоже опытных повитух. Вскоре появились Джудит и Мэри, рожавшие совсем недавно.

Перерывы между схватками стремительно сокращались. Джейн тяжело дышала; волосы ее слиплись от пота, а стоны становились все сильнее.

– Ну облегчите же как-нибудь ее страдания! – воскликнул Линкс.

– Джейн очень хрупкая, а ваш ребенок большой, – недовольно сказала немногословная ирландка Молли; она была против присутствия мужчин при подобном священнодействии и поэтому резко добавила: – Посмотрите, в каких муках приходит человек в этот мир.

– Дай ей что-нибудь обезболивающее, – обратился Линкс к Джудит, но та беспомощно покачала головой и ответила:

– Только Меготта знает, какие травы следует принимать в таких случаях.

Джейн шепнула несколько слов Джори, та направилась к шкафу, взяла оттуда что-то черное и подала роженице. Джейн прижала это к груди и закрыла глаза.

– Да это же мой черный халат! – растерялся Линкс.

– Он придает мне уверенности и прибавляет сил, – объяснила Джейн, открыв глаза.

Линкс почувствовал себя виноватым в ее страданиях, к горлу подкатил ком. Джейн схватила его за руку и попросила выслушать. Он опустился на колени и наклонил голову к ее бескровным губам.

– Линкс, пожалуйста, оставь меня сейчас… я не хочу, чтобы ты слышал мои крики.

Он схватил обе ее руки, поцеловал их и выскочил из комнаты. Услышав настойчивый стук, Меготта открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с лордом де Уореном.

– Чего вы хотите?

Линкс был полон решимости отвести старуху в замок и поэтому мучительно искал ключик к ее сердцу.

– Хотелось бы найти что-то общее, что позволило бы мне договориться с вами.

– У нас нет и никогда не будет ничего общего! – отрезала Меготта.

– Ошибаетесь. У нас с вами много общего. Во-первых, гордость, которая управляет нашей жизнью, а во-вторых, наша общая забота о Джейн… Помоги облегчить ее страдания, Меготта!

– Она дает жизнь норманну, поэтому заслуживает страданий.

Старая карга будто раздувалась от гордости, и Линкс едва удержался, чтобы не ударить ее. Но от его наблюдательного взгляда не ускользнуло, что резкие слова скрывали страх и тревогу за внучку. Убедившись, что уговоры бесполезны, он решил схитрить и сделал вид, что уходит.