напускная храбрость мгновенно испарилась.

– Мне очень жаль, мой господин. Мои слова не отражают мои мысли. Это была всего лишь игра… Я хотела посмотреть, кто из нас сумеет сказать самые жестокие слова.

Линкс посмотрел в ее миндалевидные, светло-карие, как у оленихи, глаза и увидел в них страх. Ему меньше всего хотелось, чтобы Джейн чувствовала себя в ловушке.

– Ты считаешь, мы сможем начать все сначала? – смягчился он. – Я понимаю, тебе было очень трудно выдержать сегодня вечером столько любопытных взглядов. Давай забудем обо всем, что мы наговорили друг другу.

– Да, так будет лучше, – прошептала она.

Линкс застыл в нерешительности. Как сделать, чтобы Джейн забеременела? Ситуация крайне необычна. Никогда прежде ему не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Если бы стоящая рядом с ним женщина была шлюхой, то знала бы, что делать, оставалось бы только немного поощрить ее. А если бы ему предстояло соблазнить леди, то и в этом случае Линкс знал бы, как себя вести: она бы немного подождала, а затем стала бы искусно поощрять его домогательства.

Мысли Линкса невольно вернулись к его первой брачной ночи в надежде найти там какую-нибудь подсказку, как вести себя дальше. Но насколько Линкс помнил, в ту ночь он лишил свою жену невинности без особых осложнений. Тогда леди Сильвия Биго жадно прильнула к нему, и так продолжалось все последующие пять лет.

Как бы то ни было, но Линкс решил, что сегодня останется вежливым, чего бы это ему ни стоило, и не допустит, чтобы их отношения скатились до очередной словесной перебранки.

– Ты любишь музыку, миледи? – спросил он учтиво.

Зная, каким дерзким бывает ее язык, когда она нервничает, Джейн решила быть немногословной. Стоя в нерешительности у порога, она не сводила глаз с пылающего в камине огня.

– Да, мой господин.

В комнате повисла неловкая тишина. Прохаживаясь взад-вперед, Линкс увидел висящую на стене лютню и снова вежливо спросил:

– Ты умеешь играть?

Ее ресницы затрепетали. «О какой это игре он говорит? Может, имеет в виду одну из тех игр, которые неизбежно приведут меня в его постель?» Заметив, что Линкс рассматривает музыкальный инструмент, она с облегчением выдохнула:

– Нет, мой господин.

Снова воцарилась гнетущая тишина. Джейн так и не отошла от дверей и стояла на том самом месте, куда он ее поставил.

Его взгляд упал на игровой столик, на котором расположились резные фигурки.

– Ты играешь в шахматы, миледи?

Что это с ним? Кажется, в его голосе послышались нотки отчаяния?

– Нет, мой господин.

Едва сказав это, Джейн с досадой подумала, что ей следовало бы откусить себе язык. Если бы они сели за игровой столик, то смогли бы отложить на некоторое время то, за чем пришли сюда.

Она снова уставилась на огонь.

– Тебе холодно?

– Нет… да… нет, мой господин.

Линкс рассмеялся и сразу почувствовал облегчение.

– Ну и когда же ты говоришь правду?

– У меня… замерзли ноги! – выпалила она.

Линкс снова рассмеялся. Это уже кое-что. Холодные ноги – вот что их объединит.

– Иди сюда и согрейся, – предложил он, протягивая ей руки.

Пока Джейн медленно пересекала комнату, он придвинул мягкое кресло поближе к огню. Она осторожно села и, чинно сложив руки на коленях, скромно потупила взор. Линкс опустился на колени рядом, поднял край ее бархатной туники и, к своему удивлению, обнаружил, что Джейн босая, но удержался от недоуменных комментариев. Он обхватил ее ступню своими огромными ладонями и начал растирать. Затем взял вторую и продолжил согревающий массаж.

Руки были невероятно сильными и теплыми, и Джейн чувствовала, как с каждой минутой его тепло все сильнее и сильнее передается ей, даже сквозь чулки. Ощущения были невероятными, а его близость лишала способности ровно дышать. Ее грудь порывисто опускалась и поднималась, соски затвердели. Она испугалась, что если дело и дальше так пойдет, то не успеет и глазом моргнуть, как Линкс разденет ее.

– Ты боишься меня, миледи? – спросил он все тем же бесстрастным, вежливым тоном.

– Нет… да… нет, мой господин.

На этот раз Линкс не позволил себе рассмеяться.

– Ну и что это значит?

– Не знаю, мой господин, – еле слышно прошептала она, теребя тунику.

– Джейн! – Он понимал, что ему предстоит сломить разделяющий их барьер отчужденности, и намеренно назвал ее по имени. – Давай попробуем найти общий язык. Эта враждебность никуда нас не