– Любимая, я заставил тебя столько трудиться, чтобы завоевать мое доверие. – Он взял ее руку и поцеловал. – Если ты имеешь в виду Фитцуорена, то я уже все знаю.

Джейн замерла, приоткрыв рот.

– Откуда? – прошептала она, с трудом приходя в себя.

– Я поговорил с Томасом и Тэффи, как только очнулся.

– О, Линкс, умоляю тебя, пообещай мне, что ты не…

Он прижал пальцы к ее губам.

– Тише, любовь моя! У меня есть дела поважнее. Этим летом я должен восстановить здоровье и вернуть себе силы. И собираюсь начать это сегодняшней же ночью. Несмотря на то, что я страстно жажду твоих прикосновений, сегодня ты забираешь мою боль в последний раз. Теперь я буду терпеть боль, она сделает меня сильнее.

– Но, Линкс…

– Нет, Джейн. – Он притянул ее на кровать. – Если ты хочешь меня помассировать, погладь вот это. – Линкс положил ее руку на свою плоть и закрыл глаза. – Боже, в какую дрожь ты бросаешь меня!

– Я не хочу делать тебя слабым, – прошептала она.

– Наоборот, это позволяет чувствовать себя мужчиной.

Джейн сняла ночную рубашку и, скользнув под простыню, прижалась к его обнаженному телу. Она была счастлива оттого, что Линкс так окреп.

– Будь я проклят, если позволю Брюсу обскакать себя. Он наверняка сейчас совокупляется.

– Линкс! – воскликнула Джейн неодобрительно. – Они будут заниматься любовью.

Линкс подумал мгновение, затем повторил:

– Нет, они будут совокупляться… а затем займутся любовью.

Джейн кончиком языка обвела контур его губ.

– Линкс, какой же ты испорченный!

– Через несколько дней, когда стану еще сильнее, я намереваюсь показать тебе разницу между первым и вторым. Сначала это будет та-а-ак ужасно, а затем станет та-а-ак хорошо!

Линкс приступил к выполнению поставленной перед собой цели. Весь июль он посвятил восстановлению жизненных сил и наращиванию утраченных мускулов. Он был незаменимым помощником Кейси Лесли в конюшне, где ухаживал за лошадьми и кормил их, а потом вывозил оттудь навоз. Он отправлялся в поле, где косил и стоговал сено. Затем две недели провел в кузнице, ремонтируя старое оружие и изготавливая новое.

Лорд научился варить пиво, которое затем заливал в бочки и относил в погреба. На мельнице он превращал зерно в муку, а затем рассыпал ее по мешкам и зашивал их. С каждым днем его здоровье неуклонно поправлялось, силы постепенно возвращались, и он начал медленно набирать вес.

Но за работой Линкс не забывал о главном и следил, чтобы Джейн не уходила слишком далеко от него. В середине утра или днем он часто прерывал работу и отправлялся на поиски жены, чтобы часок провести с ней. Джейн, к его удовольствию, тоже постоянно приходила к нему в поле, в кузницу или на конюшню.

Всем и каждому в Дамфрисе было ясно, что Линкс и Джейн влюблены друг в друга и что их любовь крепнет с каждым днем. Новое чувство преобразило Линкса. Куда-то исчез вечно хмурый воин, казавшийся старше своих лет. В эти яркие летние дни он не переставал смеяться и веселиться, и даже его оруженосцы с удивлением вспомнили, что их господину всего тридцать лет от роду.

Джейн очаровала его. У Линкса развилась непреодолимая потребность в ее близости. Ее голос завораживал, ее смех сводил с ума. Он испытывал всепоглощающую потребность видеть ее, наблюдать за ней, касаться ее, обладать ею. Линкс целовал, дразнил, обнимал Джейн, подхватывал на руки и кружил просто от желания прижимать к себе и чувствовать ее тепло. Он не упускал возможности в каком-нибудь уголке конюшни украсть поцелуй или заключить жену в многообещающие объятия. Его ухаживания были напористыми и неутомимыми, и он наслаждался каждой минутой своего счастья.

К концу июля Линкс вдруг вспомнил, что он не только влюбленный мужчина, но и воин, поэтому вместе со своими оруженосцами и валлийскими стрелками начал тренировки. И скоро уже мог натянуть шестифутовый лук и отправить стрелу точно в цель.

Они с Джейн много ездили верхом, иногда вдоль усыпанного галькой побережья, где она собирала камни для своих амулетов, но чаще всего по долинам и лужайкам, где оба любовались захватывающими дух пейзажами. Они часто бывали и на лесном пруду, где долго плавали вместе, а потом занимались любовью в высокой благоухающей траве.

Каждый вечер они час или два уделяли Линкольну Роберту, перед тем как уложить его спать. Вместе купали сына, кормили и играли с ним. Затем, позже, на широкой, отгороженной пологом кровати отдавались тому мистическому действу, которое было известно любящим с начала времен.

– Я люблю тебя, Джейн! Очень важно, чтобы я сказал тебе это, и еще важнее, чтобы ты услышала мои слова, которые идут из глубины сердца.

Последняя фраза, которую он произносил каждый вечер, стала для них своеобразным ритуалом.

– Джейн, будешь ли ты всегда любить меня так, как любила сегодня?

– Да! – с жаром обещала она.

Как-то под вечер Линкс уговаривал жену раздеться на берегу пруда. Она кокетливо цеплялась за свою рубашку и убеждала его, что никогда не купалась без нее. Джейн любила, когда муж заигрывал с ней, и при каждом удобном случае предоставляла ему эту возможность. Она притворилась, что сопротивляется, но через некоторое время Линкс благополучно раздел ее, а затем разделся сам. Джейн нырнула в воду, Линкс